– И где вы возьмете такой переходник? – едкий смешок лорда пощекотал ухо.

– Я же сказал, подойдет любая пустышка. Смотрите, сир: мы прогоняем через нее, скажем, хаос из низшей твари… А на выходе получаем энергию первозданной чистоты. Подобное практикуют в Тхэ-Ване, где магия грязная и тяжелая, но с огнем Керракта никто не экспериментировал. Это открытие позволит…

– Но в Сеймуре нет пустышек без искры, – перебил лорд.

– А кто сказал, что мы будем искать в Сеймуре? – удивился Горди. – Уверяю вас, Аргон, у моих разработок большое будущее, и если вы согласитесь финансировать…

– Если вы не ошиблись, Гарольд, я дам вам все, что только пожелаете, – со змеиным шипением протянул Келси. – Так значит, у вас уже есть «переходник»? И вы провели извлечение на практике? И что же, очищенную магию можно взять и, скажем, закупорить в тарьевую жемчужинку?

– Именно так! – восторженно согласился Горди. – И это не все. Мои эксперименты показали, что своевременная подпитка от такого универсального источника расширяет магический резерв. Срывает блоки, которые Сеймур ставит на дары Веера. Думаю, со временем мы сможем лечить анмажество. Заполнив хворых и ослабших магов нашей чистой энергией подобно пустым сосудам, мы восстановим их связь с даром. Мы стоим на пути больших открытий, лорд Аргон!

Шипение кристалла резко затихло, обозначив конец записи, и я вытащила камешек из уха. Анжела права: вряд ли лорда Келси интересовали хвори слабых магов. Но сам факт извлечения, преобразования и накопления энергии не мог оставить его равнодушным.

Значит, для успеха профессору нужен был человек без искры. Некто, обделенный магией настолько, что пропускает ее через себя, не задерживая.

И у Горди для этих целей был его «Медвежонок»… Точнее, была. Это женщина.

– Боги, Иви, какая же ты глупая! – обругала я себя вслух, притормозив возле академической площади. Хлопнула рукой по лбу, заставляя шевелиться тормозящие извилины.

Ответ был у меня ровно под носом! Как и сказал Угль, есть лишь одна причина, по которой маг не оставляет энергетический след и не отпечатывается в визионах. Он не маг. То есть… совсем. Ни искорки.

Пустышка со странным прозвищем, которая дружит с Горди, мечтает излечить анмажество и с готовностью становится «переходником» в его диковинных экспериментах…

Теодора Фиггинс. Тедди!

Боги Веера, да есть ли связь между всеми «медвежатами» в этой истории?

Это секретарша Чейза. Точно она! Но как она умудрилась всех обмануть? Прикинулась бедной анмажкой, пожаловалась на утрату дара в далекой юности, рассказала о грезах поступить в академию… А сама никогда и не имела искры!

Теперь я была абсолютно уверена: миссис Фиггинс вовсе не ослабший маг с Сеймура. Она пустышка. Вероятно, из Эррена или Хавраны… И я бы поставила на второе. Как удобно – не оставлять магический след и не проявляться на визионах!

Но как, как она все провернула?

Я зажмурилась, вспоминая прошлый вечер. Вот Фиггинс ставит подпись на бланках, выдавая именные карточки шах-гринцам. Действие примитивное, но все же магическое… Однако перед каждым прикосновением к бумаге секретарша трогает кулон. С маленькой жемчужинкой в центре!

Просто фокус для отвода глаз. Эффектный трюк, чтобы не выдать своей иномирской природы. Заряженными артефактами может пользоваться и простак.

А ведь она при мне набирала стопку книг, посвященных Керракту и Тантале. Читала личные дела учащихся, сидела в архивах, дружила с профессором Горди, который якобы пытался излечить ее магический недуг…

Может, и пытался по первости. А потом понял, кто перед ним на самом деле. Пустышка из мира, обделенного магией, но одаренного фантазией… Как Мойси сказал? Никому из сеймурчан такого плана не выдумать?

Меня ослепляло догадками, точно вспышками. Я едва видела, куда иду, пока ноги не принесли меня на задворки главного академического здания. Ко входу для персонала, к лестнице, ведущей в ректорское крыло.

Конкретно в этих коридорах я бывала редко, зато объездила с десяток других учебных заведений Сеймура. Все они на одно лицо. Если здесь так же, как в Шах-Грине и Ваяре, то комнаты младших сотрудников располагаются ровно под деканатом.

Мысли крутились спятившим колесом. Выходит, секретарша Чейза, пользуясь суматохой, вызванной приездом шах-гринцев, украла оборудование и тарью? Наверняка взяла пропуск отлучившегося ректора, когда готовила прием гостей…

Это она побывала в Керракте и выменяла «дары» на кровь Верховного? А затем подхватила Мойси и вернулась сюда, в Лурд? Тогда маятник может быть еще у нее. Где-то здесь, в этом здании.

Но как, как, как?!

Как ей удалось все провернуть? Женщине, не имеющей ни капли магии, лишь архивные знания и набор артефактов? Не представляю!

Я испуганно притормозила: подсознание напомнило, что в книгах такие моменты обычно оканчиваются плохо.

Но я не главная героиня. Это раз.

Мойси здесь быть не может, все ректорское крыло обвешано анти-ложью. Иллюзию защита не пропустит. Это два.

А Фиггинс, сколько бы показательных искорок ни высекла из слабозаряженной жемчужины, мне не соперница. Это три.

Одно мое желание – и она окажется на лопатках. Разве не так это работает?

Довольно быстро я обнаружила комнату, подписанную «Фиггинс, Т». Жмурясь, отчаянно пожелала, чтобы дверь оказалась не заперта. И с тоненьким скрипом та распахнулась прямо передо мной…

Глава 23. Последний визион

Анхель

Трой так самозабвенно изображал спящего, что действительно отключился и уронил голову на руки. Но теперь начал ворочаться, и Анхель решил, что это лучший момент «сменить караул» в палате Геры.

Пока никто не знает, что Ушастая очнулась. Значит, если ее и попытаются добить – то уже завтра. А даже угрюмым, грубым визионикам с дурными манерами и сомнительными перспективами, требуется сон.

Лениво махнув парочке, Анхель вышел из палаты и побрел подальше от целительского корпуса. Парня шатало, и холодный осенний воздух не приносил облегчения, не вносил ясность в мутные мысли.

Кое-как переставляя ноги, визионик дошел до общежития и бросил плащ на кровать. Койка напротив пустовала, напоминая… о всяком.

Не такой он и дрянной сосед, чтобы ядом травить! Тихий, мрачный, молчаливый… разве что со спецэффектами. Но кто без греха?

Под ребра вгрызалось дурное предчувствие, что с кем-то важным и дорогим вот-вот случится беда. Визионы никогда не приходят по расписанию. Дар не прислушивается ни к требованиям, ни к мольбам. Однако сейчас Анхель кожей ощущал, как из уплотненного воздуха к нему просится видение.

С протяжным скрипом он открыл шкаф и достал бутылку молодого добба, спрятанную на самый черный день. Щедро плеснул на стол, темно-бордовая жидкость растеклась кривой лужей. Отразила бледное лицо парня, нависшего сверху.

– Ну! Давай, я жду! – потребовал у лужи ответа.

Почему так тошно? Что дрянной дар хочет сообщить на этот раз? Чью смерть показать?

– Зачем тебе это, если все равно не сможешь предотвратить? – спрашивал сам у себя. И сам себе отвечал: – Надо!

Добб переливался всеми оттенками винного, заманивая в