— Единогласно. — Показав белые зубы, торчащие прямо из черепа, Смерть при помощи магии проецирует на столе-компасе карту империи.

— Чума, ты пойдешь в империю с востока, с моря. Семена скверны глубоко просочились в земли Матвеевы, наши слуги постоянно совершают набеги, губят сельскохозяйственные угодья, от чего государство все больше и больше рассчитывает на морскую добычу рыбы и соседей. Я хочу, чтобы ты заразил прибывающих торговцев, отравил рыбу и понесся по руслам рек от побережий в глубь страны. Отравляй колодцы, запускай ядовитых рыб, неси свои споры повсюду, отвлеки инквизицию! — требует Смерть.

— Они будут умирать от кровавого поноса и рвоты, на этот раз быстро, я тебе обещаю. — Склоняется перед приказом брата Чума.

— Теперь ты Война. Разделишь со мной одно из двух главных направлений, ударишь с Юга. Твоя задача проникнуть вглубь, захватить несколько крепостей, убить всех: женщин, стариков, детей, не оставлять в живых никого. Жги и убивай, чтобы оттянуть основную армию на юг.

— Дети это топливо для каждой будущей Войны… Мне не по нраву твой указ, но в этот раз я подчинюсь. — Склонил голову Война.

— Теперь ты Раздор. Заканчивай свои игры на Севере, поднимай пешек, и так же рвись в глубину империи, а сам, ожидая моего удара с Запада, проникни в ряды приближенных к чёртовой дроу. Ты знаешь её имя, и даже имена её предков, на этот раз используй нашу козырную карту, не подведи! — прорычал Смерть, — а иначе я сам, лично прикончу тебя, брат.

В голосе Смерти Раздор чувствовал решимость, а вместе с ней ощущал своё заочное поражение. Его красивая жизнь на суше и в воде, к которой он только-только начал привыкать, вновь грозилась превратиться в смертельную гонку за силой, из-за которой он чуть не погиб две тысячи лет назад. С того момента, когда его предал сам Кузнец, сделав ходячим мертвецом, когда он, ослепнув, пришёл к братьям и все отвернулись, назвав его слабаком, он изменился. Предатель был предан, чуть не погиб и был спасён идеями тех, кто точно не должен был его спасать.

Вымещая злобу на живых, устраивая бойни, разрушая и выжигая целые деревни и небольшие городки, ослепнувший, утративший возможность видеть мир таким, какой он есть, демон в одном из своих налётов наткнулся на молодую деву. Глаза её были выжжены пламенем, что он обрушил на поселение. Рядом с пытавшейся руками нащупать себе дорогу женщиной лежало трое пронзённых копьями тьмы братьев, мать, отец и даже собака. При помощи собственной магии в чёрных и красных тонах Раздор видел, как потерявшая всё, что имела, особа продолжает глупо цепляться за собственную жизнь. Он видел, как девушка тянет оставшееся без ног тельце младшего братца. Слышал, как та в ужасе кричит, нащупав раны мальчишки. Он… хотел её добить, ведь столь слабые не достойны жизни. Подняв руку, создав копьё из тьмы, Раздор внезапно замечает, что слепая, глупая букашка как-то ощутила его и, не желая умирать без сопротивления, из-под залитой кровью юбки вытащила нож.

— И что ты мне этим сделаешь? — спросил тогда демон, рассказывая о всех своих злодеяниях и обещая жертве ту же смерть, что и остальным. Он говорил много и грубо, хотя сам не любил ругаться матом, считая это ниже собственного достоинства. Крича на жертву, он хотел заставить ее бояться, сломить морально, чтобы затем сломать физически, но… девушка отказывалась подчиняться. Даже зная, где стоит демон, не дрогнула, более того, сама замахнулась, подняв свое единственное оружие, и прыгнула на демона, грудью своей напоровшись на его копье. Раздор был удивлен такому поступку, но еще сильнее его удивило услышанное. Покойница смеялась до самого своего последнего вздоха, шевеля рукой, пытаясь ножом достать до лица демона.

Когда Смерть фактически при всех назвал Раздор предателем и преградил ему путь, это было то же самое, что если бы Раздор сжег всю семью крестьянки. Он отсек всех верных ей, показал, что помощи ждать неоткуда, а затем, на словах, объяснил неотвратимое будущее. Смерть убивал всех, в ком сомневался: младших демонов, некромантов, не говоря уже о живых. Сомнений нет, он убьёт и его. Сейчас у Смерти перед ним преимущество по силе, но, когда начнется война и произойдут первые столкновения, разница увеличится в разы. Если Смерть станет темным богом, его план удастся, а его, Раздора, немедленно поглотят, как и двух других братьев. Лишь так, до конца оставаясь в гордом одиночестве, Смерть сможет стать по-настоящему единоличным правителем целого мира… А потому ему, Раздору, самому хитрому и коварному демону, тому, кто уже правил как под водой, так и на земле, предстояло совершить самую главную, хитрую и коварную подлость, для которой тот и был рожден. Руками Аорры он сведет ад и рай, столкнет их лицом к лицу, а после сам закончит эту треклятую игру, нанеся свой, собственный, последний удар!

Глава 25

Большая, просторная комната с высокими потолками и множеством окон стала для меня отличной мастерской. Здесь было где шмальнуть из самопала, метнуть топор, копьё, даже тренироваться в фехтовании или вообще, что-нибудь взорвать. Каменные стены давали тень и прохладу, множественные источники естественного освещения помогали не распылять средства на свечи и магические лампы. Впервые заглянув в эту «выручай-комнату», я понял, что именно она, пыльная, захламленная, вся в паутине и… с чьим-то скелетом под прогнившим полом, станет для меня моей личной мастерской.

Заходя в неё и принимаясь за ремонт, первое, что я привнес в это помещение, был мой личный горшочек с успевшими пробиться стеблями помидора. Когда мы отбывали, всё было щедро полито, но долгое отсутствие ухода за растением дало о себе знать. Несмотря на мою магию, листочки имели желтоватый оттенок, сигнализируя о недостатке влаги-болезни. В очередной раз полив помидорку и отогнав дриад, предлагавших помощь, я деловито заявил: «Я сам». После чего немедленно приступил к ремонту.

Только мои пальцы коснулись гнилого пола, как всё помещение стал окутывать серый, плотный, подобно дыму, туман. Дабы замаскировать происходящее под настоящий ремонт, я заткнул уши, обернулся к подругам и, вытягивая большой палец вверх, скомандовал: «Начали!» Облачко, с демонической улыбкой и бесстыдными глазами, молотком принялось стучать по стальной металлической пластине, оставляя в ней недетские