Глава 17

Перипетии и междометия

Мне триста лет… ладно, триста сорок четыре года только еще будет, но я по-прежнему не понимаю женщин. Такое впечатление, что, когда мужчины прометеями преподнесли им логику, женщины её взяли, покрутили в руках, а затем положили в сумочку, вновь вернувшись к таким забавным, разноцветным и круглым шарикам эмоций. И играются с ними до сих пор при любой возможности.

Наркоманки чертовы.

Не слушайте это ворчание временно бездомного вампира, бредущего по гадостно залитой солнечными лучами улицы Малиновой по направлению к таверне, в которой он планирует залить свои горести. Хотя нет, слушайте. Кто как не вы?

На меня изволили обидеться. За что? Ну уж точно не за короткую динамичную экскурсию в Нижний мир, там всё было сделано по уму, но… оказалось, что молодую женщину (две штуки) и одного большеголового мягкосердечного балбеса может взять за живое цинизм! Причем цинизм полезный и жизнеутверждающий, нужный и приятный. Всего лишь то, что я вытащил у Алисы её получку до того, как зашвырнул «птенца» в особняк! Демоны Иерихона, я же всё вернул! Честно положил все деньги на тумбочку!

Это же значило, что я всё СПЛАНИРОВАЛ!

Ну разумеется, я всё спланировал! Не сама же она себе психику раскачала, не просто так же её тошнило, водилу-таксиста, опять-таки, чуть подтолкнуть пришлось в эмоциональном плане, перед камерой засветиться, денежку забрать, в дом вкинуть, чуть-чуть усугубить злость… и всё получилось идеально. Но нет, Арвистер у нас плохой, он всё спланировал, даже вон, о каких-то презренных деньгах подумал. А там слово за слово, скалкой по столу… чуть монету души не отняла, засранка. Мол, отдай батю, он теперь нормальный, в смысле беззащитный.

Ага, щаз!

— Так что вот, цени, — подвинул я металлическую валюту по стойке Валере, — Отнято с боем.

— Не буду я ничего ценить, — кисло буркнул тот, забирая монету с душой грешника, — Ты это корыстно сделал.

— Тогда плати, — покладисто кивнул я, — И налей чего-нибудь хорошего. Мне горе запить надо.

— Конечно налью. За деньги, — нимб у ангела, и так бывший не фонтан, потускнел еще сильнее, — Раз у нас корыстные отношения.

— А с вами, с ангелами, иначе нельзя, — поерзав задом, я поудобнее устроился за стойкой, — Вы всегда платите, но в хорошей прибыли исполнитель не остается. Поэтому с вами и не любят иметь дело.

Божественные посланники — это те же вампиры, но в душе они трудолюбивые пчелки. Собирают веру, взращивают веру, восхваляют веру, а потом жужжат к папочке с урожаем. Конечно, совсем другой уровень энергий, так что сидящий за стойкой унылый алкаш в отличие от меня, скромно могущего учуять кровь за квартал, способен считывать отголоски моей и чужой веры прямо с астрального тела. Например, сейчас Валере чуть ли глаза не режет святая убежденность Тарасовой в том, что я величайший козёл из всех козлищ всех миров. Отпечаталось…

— Так, Арвистер, уйди уже куда-нибудь, от тебя у меня острейшее желание напиться. А еще только день. На Василису и её сестер губу можешь не раскатывать, они не путаются с вампирами. Тут, скорее, светит твоему большому приятелю.

— Не очень-то и хотелось… — пробурчал я, сгребая со стойки гонорар за вычетом выпивки, — Давай, до связи.

— Счастливой дороги, вампир.

Интересно, а может быть, женщины тоже ангелы? Ну, в смысле, жрут, охотятся и производят эмоции? Надо на эту тему подумать. «Теория глобального вампиризма», звучит. Но потом.

Вообще, после хорошо выполненной работы хотелось отдохнуть, но почему-то серьезно давила жаба тратить деньги. Я очень неплохо заработал за последнее время, поэтому ноги меня автоматом понесли в банк. С такой жизнью иметь заначку побольше сам мозг велел. Облегчив карманы и пополнив счет, я спрятался от аномально яркого солнца в кафе, вооружился мороженным и принялся интенсивно думать.

Надо было работать, но работать отчаянно не хотелось. Меня пугал лось. До чертиков пугал.

Если какая-то неизвестная и не определяемая вампиром сущность может загипножабить лося размером с небольшого слона ради четырех низкопробных дебилов, застрявших в лесу… то поверьте, последнее, чего вы хотите — оказаться у такой твари на дороге. Лось это не просто лось Глиммерколта, это гигантское количество жизненной силы, энергии, поверьте профессионалу. Эта самая сила отлично защищает живущих от любого воздействия. Магическое, божественное, мифическое. Чем эфемернее энергия, тем больше шансов, что пышущий жизнью организм её сбросит, отторгнет, нарушит структуру воздействия, заставив раствориться в воздухе.

Лось? Скорее всего, он даже огненный шар, любимое низкопробное заклинание боевых магов Магнум Мундуса, просто развеял бы своей тушей. А тут из него сделали мясного робота для четверки дебилов. Нате, режьте, кушайте, дети мои. Вкупе с тем, что я услышал из уст арканы Тау, пока она разбиралась со своим дорогим Штрауссом? Нет, лезть в это я категорически не хотел.

Но…

— Эй, слышь! У нас не курят! — ко мне, гневно пыхтя, двигалась молодая и симпатичная, но уже кубической формы гномка в переднике с лейблом кафе, — Потуши сигарету!

— Потушу, — покладисто кивнул я, — А где знак, что не курят?

— Какой знак, мужик⁈ — вылупилась она на меня, — Это детское кафе! Ты сидишь в детском кафе, которое называется «Детское кафе»! И жрешь мороженое! А курить нельзя!

— Меня сегодня обидели в лучших чувствах, поэтому внутри я рыдаю как младенец, — вздохнул я, — Давай вместе мороженого пожрем? Клубничного?

Любимая отрава этой Тарасовой. Так ей, неблагодарной.

Гномка не отказалась от халявного мороженого, но смолола свою порцию настолько деловито, что похерила весь сакральный смысл питания сладостями на свежем воздухе в компании с другим разумным. Погоревав о неслучившемся моменте пространной беседы с незнакомкой, я вымелся из детского кафе и пошёл искать себе взрослые неприятности.

Картечь — это очень неприятно, поверьте мне на слово. Даже если ты давным-давно привык к боли и можешь найти в себе силы,