Шрифт:
Закладка:
Егор посмотрел на Маню долгим, внимательным взглядом, подумал: «Совсем ведь большая стала, а ведь каким пупсиком была маленькая! Чудо, а не ребёнок! И вот выросла…» Вслух же подтвердил давние договоренности и поспешил ретироваться, лучше с попами порамсить, чем с Маней упражняться в острословии…
Пока дошел до дома Захара — встретил всего несколько человек, с удовлетворением отметив, что праздношатающихся на улице не было. Как и старых знакомых, все встреченные были из новых жителей: переселенцы с Брянщины, обитатели бывшего аула Айле, отставные солдаты и столичные специалисты. Главное — народ целеустремленно занимался своими делами, при встрече здоровался, а то и раскланивался. Без ломания шапок и подобострастия.
Не стучась, открыл ворота и зашел внутрь. То ли по причине теплой погоды, то ли по не сложившимся теплым отношениям и взаимопониманию — сидели во дворе, ладно хоть за столом с самоваром и какой-то снедью. Помимо Серёги и Председателя, присутствовали уже знакомые Егору Елпидифор, Феодор и ещё один, из этих — духовного звания. Не такой мордатый, как дневные знакомцы, зато с синяком под глазом и свернутым носом, ежеминутно кривившийся — видать фанатик, который вчера решил самоуправством заняться. В маленьком окошке чулана Егор заметил выглядывающего отца Гнидослава, пристально наблюдавшего за происходящим во дворе. При виде Егора он отпрянул от окна, но узнав — прильнул вновь.
Вместо приветствия и не представляясь, помятый церковнослужитель с тоской вопросил Егора:
— Вот за что вы нас, православную церковь, так не любите⁉ Мы ведь и о людях думаем, и о державе, свою судьбу от страны не отделяем!
Егор, с первого взгляда признав в нем образованного и неглупого человека — представился. Тот назвался Пансофием повторил свой вопрос. Егор от вопроса отмахнулся: «Подожди, сейчас все по пунктам разложу» и поинтересовался у Захара:
— До чего договорились?
— Пока до нейтралитета. Полу-вооруженного, они не лезут к нам, мы к ним. Церковь вон освятили, обещали с утварью помочь. Савву рукоположат в сан, Гнидослава не отдаем, правда, его всех полномочий лишают, персона нон-грата он отныне. Куда-то пристраивать придется, дармоеда.
— Пристроим, — удовлетворенно согласился Егор. — Не городской и не из будущего, не все навыки утерял, жрать захочет, найдет себе место в жизни. а мы своих не бросаем! Это что у нас за покровители такие, что церковь с нами договаривается? Могли бы и анафеме предать, и общественное мнение против нас настроить? — Язвительно посмотрел он на Пансофия.
Тот скорчил такую страдальческую мину, что стало понятно — давно бы всё только что озвученное Егором применили, и даже больше, коли не обстоятельства непреодолимой силы. Скорей всего, в лице Павла Петровича, самодержца всероссийского. Егор дрожащими руками, в предвкушении предстоящего спора — достал кисет, свернул самокрутку и пыхнув дымком, начал:
— А за что, собственного говоря, любить вас⁈ Как слышал, на вас возложили обязанность школы организовать в державе, так вы и тут как торговцы — кусок урвать норовите, детей кормить не желаете, чо, обеднеете?
— Дела церкви в упадке, — резко поскучневшим голосом стал оправдываться Пансофий и завел шарманку. — доходов нет, секуляризация церковных земель нанесла невосполнимый ущерб благосостоянию приходов. А мы ведь не ради выгоды существуем, на нас и призрение убогих, и попечение о неимущих, и забота о заблудших душах…
— Мне то не пизди, крыса церковная! Вы же знаете, откуда мы⁈ Так что мне баки вашим елеем не зальешь! Не спорю, множество подвижников и праведников в нашем православии есть и будет, но это скорее вопреки, а не благодаря! А кончится всё тем, что вас вырезать будут и обирать как липку, а вы лишь на пузе ползать и под любую власть подстраиваться, лишь бы не обрубали возможность влиять на души людские, вернее, пальцы в мошну запускать! А от нужд и чаяний народа вы с каждым годом всё дальше и дальше…
К величайшему огорчению Егора — полноценного срача не вышло, через пятнадцать минут, не найдя аргументов — попы спешно позорно покинули двор председателя. Про себя убеждаясь в правоте строк: «От многих знаний — многие печали». А вслед им неслось:
— А на берегу Ая мы начали строительство храмового комплекса огнепоклонников! ЖБИ! Жизнь, бог, избранность! Рядом с выходами известняка и глины, будем там в жертвы приносить пойманных попов, которые живут вопреки проповедуемому! Считай, больше половины в топку! Куда вы, ссыкло⁈ Вы мне ещё за похеренную вашими стараниями историю Руси ответите!!!
Глава 24
Южный Урал, апрель 1797 г.
На удивление — выспался Егор отлично, называется — дом родной. За завтраком, позевывая с подвыванием, поинтересовался у Мани:
— А чо так спокойно ночью, даже коты не бесогонили?
— Воспитываю, раньше как блажить начинали, так я им водой холодной подхвостья и хвосты смачивала, пока вылизываются, можно укладываться. А сейчас как бабка отшептала, спокойно по ночам. Вечером, правда, приходишь, а дома бедлам. Видно, что в отрыв уходят, пока никого нет.
— Ты с детьми поживешь ещё, пока Ксюха не вернется? А то мне тут нечего делать, сейчас соберусь и вместе с обозом к себе стартану, дел непочатый край.
— Куда я денусь, конечно присмотрю. Должен будешь!
Гугл яростно заскреб когтями половицы: «Да сколько можно! Когда хозяйка приедет⁈ Эта или меня за дурака держит, или что! Каждый день ей мышей таскаю! А она посмотрит, похвалит и говорит: „Не та мышь, другую неси!“ А сама их прячет куда-то и даже с детьми не делится!» «Она их с собой забирает», — высказала догадку Мася: «и там ест втихаря! От неё так мышами пахнет! А эти осмотры ежедневные, то уши чистит, то в глаза закапывает. Моченьки моей больше нет, миу! И ещё она меня Масей Верещагиной дразнит!»
— Чо они такие недовольные, не кормишь что-ли? — Обратил Егор внимание на ажиотаж в стане кошачьих.
— Животные же, что с них взять, — пожала плечами Маня. — сейчас бы смысл искать в мярганье. Мася по поводу и без верещит. Может на запах реагируют, я с мышами вожусь много, вот и чуют.
— А откуда у нас лабораторные мыши, кстати? Мои жаловались, что у тебя не допросишься их.
— Самим мало! — Отрезала Маня. — Выводим собственноручно, из обычных, процесс не
