Перед тем, как подняться на возвышение, где нас ожидал имперский чиновник, я бросил быстрый взгляд на князя. Он скривился как от целого вагона незрелых лимонов! Поди материл меня про себя последними словами и даже не пытался изображать радость. И это хорошо, когда враг не воспринимает тебя всерьез, он совершает ошибки. Продолжаем представление!

Я встал напротив слегка дрожащей Марии и ободряюще улыбнулся ей, одновременно кивнув чиновнику. По одному щелчку пальцев вся моя свита перестала издавать звуки. Семен пошел за гитарой, а девушки с такой жадностью уставились на нас, что имперец покраснел еще гуще и начал заикаться.

— М-мы соб-б-брал-лись з-здесь с-сегодня…

— Нет, так не пойдет! — решительно заявил я и щелкнул пальцами. Лежавшая на полу сумка раскрылась и оттуда вылетела еще одна бутылка со стертой этикеткой. Увидев ее, князь Уральский выпучил глаза и чуть было язык не проглотил, особенно когда я резко сорвал пробку и щедро налил заикающемуся мужчине. — Пей! За здоровье молодых!

Не самый лучший способ даровать храбрость, но от него и не требовалось бежать на ощетинившийся копьями вражеский строй, лишь зарегистрировать наш с княжной брак.

— Ух… будто пьешь жидкий огонь! — закашлялся чиновник, не допив до конца. Я ощутил идущую от Уральского волну негодования и неконтролируемой силы, он воспринимал происходящее как святотатство. — Спасибо, мне лучше! Итак, мы собрались, чтобы…

Мы с Марией произнесли необходимые слова и принесли клятвы верности. Девушка держалась гораздо лучше, чем я думал, ее немало поддерживало присутствие Семена. Парень показал ей большие пальцы, когда думал, что я их не вижу. Князь Уральский сдержанно поздравил нас и пригласил всех собравшихся на банкет…

Князь решил не экономить и показать себя щедрым человеком, хотя сдается мне, что молва о скудном заказе разнеслась бы по всем подобным заведениям, здорово подмочив его репутацию. Став членом закрытого элитного клуба, ты не можешь питаться обычной жареной картошкой. Она должна быть как минимум выращена не знающими одежды девственницами и выкопана безлунной ночью тридцатого февраля. Пожадничаешь — и другие сильные мира сего перестанут тебя уважать.

Покрытые белоснежными скатертями с золотой вышивкой столы ломились от тяжелых блюд с истекающими мясным соком фаршированными индейками, нанизанной на вертелы дичью, щуками в молоке, квашений и прочих традиционных лакомств Российской Империи. Свита Уральского состояла всего из нескольких человек, и почти все места достались Демонам.

Пожалуй, Эриния единственная среди нас знала, какую вилку или ложку следует брать под определенное блюдо. Само собой я тоже был обучен этикету, но во-первых он не слишком совпадал в новом мире (нам как минимум не подали влажные полотенца!), а во-вторых я не видел смысла его придерживаться. Переломленная над костром мягкая лепешка с пропахшей дымом горячей колбасой всегда нравилась мне гораздо больше изысканных блюд.

Чтобы разрядить обстановку, я взял первую попавшуюся вилку и нанизал на нее толстую колбаску, целиком отправив в рот. Следующую остудил несложным заклинанием и поднес ко рту своей новой жены. Она слабо улыбнулась и с благодарностью приняла угощение. Яромир громко вздохнул и закатил глаза, воздержавшись от комментариев. Приближенные князя в лице несколько телохранителей и личной служанки с высокомерием следили, как мои люди едят одной парой приборов. У самих руки так и летали над столом, постоянно хватая разные вилки, ложки и десертные ножи. Ну и маразм! Зато Мария, как и положено хорошей жене, тоже орудовала одной вилкой, загадочно улыбаясь.

Я предложил князю распить из еще одной найденной в хранилища Южного Централа бутыли. Он заметно повеселел и долго смаковал изысканный букет. Когда буду стоять над его умирающим телом, обязательно скажу, что налил туда виски из первой попавшейся бутылки в магазине у дома. И пусть гадает правда это или нет.

— Хорошо! — он утер усы тыльной стороной ладони и хитро улыбнулся. — Пора, пожалуй, вручать свадебный подарок! Как муж моей любимой дочери ты должен будешь обеспечить ей достойное существование!

— Думаю, я справлюсь, — я кивнул сидевшему неподалеку Киборгу, благодаря его работе я теперь могу не думать о деньгах ближайшие годы или профинансировать какой-нибудь крупный проект. Все же работорговля и наркоторговля одно из самых прибыльных дел в мире, иначе этим бы никто не занимался. Он, кстати, вообще не особо парился из-за атмосферы и с удовольствием разделывался с дичью, болтая с явно ревнующей Соней.

— Максим, скоро ты станешь дворянином, высшим членом общества. На нас лежит огромная ответственность за благополучие империи и наших людей! — самолично налив себе еще стакан редкого напитка и тем самым нарушив несколько правил, Яромир встал и усилил свой голос магией. — Я, глава рода Уральских, рад объявить о своем покровительстве юному дарованию Максиму Старцеву. Я отдаю ему свою дочь в знак доверия и долгой дружбы, а также перстень со своего пальца!

Донельзя довольный собой, он действительно стянул массивный золотой перстень с сияющим камнем. Повернул по мне и указал на пустое место:

— Здесь будет выгравирован герб твоего рода. Это сильный артефакт-накопитель, мало кто может позволить себе такой.

— Спасибо, князь Яромир. Я очень благодарен вам за щедрый дар. — Я бережно завернул кольцо в салфетку и спрятал в карман, вежливо поклонившись. — Для меня будет честью надеть его, когда я начну служить империи во главе нового рода!

У князя слегка дернулась губа, но он постарался не показывать недовольства и даже выдавил улыбку. Мало кто заметил бы за мощными энергетическими плетениями (здесь он не солгал) сразу несколько крохотных сюрпризов. Подслушивающее заклинание и довольно мерзкий энергетический паразит. Он должен был прикрепиться к моей ауре и тянуть силу, за счет которой постепенно бы рос. Обычно их замечают, когда становится слишком поздно. Ну и на десерт — проклятье остановки сердца по внешней команде. И ведь я не соглал, действительно был ему благодарен. У меня исчезли последние сомнения в намерениях старика, теперь я мог действовать без оглядки на возможную ошибку.

— А теперь я вас покину. К сожалению, родовые дела не ждут, да и стар я слишком для веселья.