наголовной повязке. — А ты, «переполненный злом», — он выплюнул титул главаря четверки с нескрываемым презрением. — Ты запер ее с гадким мальчишкой Дуань Юем, и накормил их любовным зельем. Вы, недоумки, обещали навредить семье Дуань, а вместо этого, разрушили семью Чжун. Любимая жена ушла от меня, а дочь, — он истерически рассмеялся, — выходит, у меня ее и не было вовсе, — он замолчал на мгновение, и промолвил равнодушным голосом, криво ухмыляясь:

— Я ненавижу вас. Живьем бы вас съел, проклятая падаль.

«Я знал, что ты начнешь во всем винить нас, никчемный глупец,» гулкий голос Дуань Яньцина заполнил обеденную залу. «Ты — жалкая букашка, старый Чжун, но и букашка может убить тигра, забравшись ему в нос. Третий, избавься от него,» он кивнул тучному воину, и тот, довольно осклабившись, шагнул вперед, и резким движением ухватил Чжун Ваньчоу за горло. Тот не успел даже начать задыхаться, как его шея громко хрустнула под нажатием пальцев толстяка, и жизнь медленно истаяла в глазах брошенного мужа, неудачливого приемного отца, и проигравшего воина.

Глава 13

Повествующая о том, как серебряную змею попытались поймать в ловушку, и чем это закончилось

Зимний Ветер и Черная Роза без спешки мерили шагами широкий торговый тракт, пересекающий провинцию Шэньси с севера на юг. Их хозяева не хотели излишне утомлять лошадей после стремительного рывка из Хубэя к Яньмыньгуаню, покрывшего за два дня более полутора тысяч ли. Сами юноша и девушка также отдыхали, наслаждаясь теплом послеполуденного солнца, свежим ветерком, что негромко шелестел в придорожном бамбуке, и неторопливой беседой. Краткое столкновение с войной, и несомыми ей кровью и смертью, направило мысли Инь Шэчи к мирным занятиям, о которых он и завел разговор с женой.

— Меня всегда влекло искусство музыки, — доверительно поведала Му Ваньцин. — Особенно — звуки струн. Каждый раз, слушая цинь или пипу, я поневоле задумываюсь, смогла бы и я научиться играть столь волнующие мелодии. Как ты думаешь, муж мой, способны ли мои пальцы на такое? Не слишком ли они огрубели от меча?

— Твои пальцы в изяществе своем подобны лучшим украшениям из белого нефрита, а их прикосновения — нежнее лебяжьего пуха. Песнь любых струн, что они коснутся, будет полна счастья, — серьезно ответил Шэчи. Видя укоризненный взгляд притворно надувшейся девушки, он весело улыбнулся и добавил:

— Как говорил наставник Кэ, обучавший меня музыке, основы игры на цине или пипе подобны любой тонкой работе — к ней лишь нужна привычка. Заучи основные движения, практикуйся в них, и даже в старости, страдая от болезней суставов, ты сможешь извлекать из струн божественные звуки.

— Интересно, — воодушевленно ответила девушка. — Расскажи мне больше, Шэчи. Что еще, кроме привычки, необходимо музыканту?

— Для начала, нужно научиться читать нотные записи, — обстоятельно начал юноша. Его речь внезапно прервал истошный вопль, пришедший со стороны неширокого ответвления тракта, что вело к скромного вида деревушке.

— Ты слышала это, Ваньцин? — спросил он, бросив в сторону деревни подозрительный взгляд.

— Непохоже на крик боли, или зов на помощь, — уверенно заявила девушка, и с сомнением добавила:

— Быть может, там кто-то сражается?

— Ума не приложу, кто бы мог затеять драку в этом сонном захолустье, — насмешливо фыркнув, ответил Шэчи. — Разве что, два крестьянина не поделили горшок домашнего вина.

— Близится вечер, и вскоре нам придется искать ночлег, — задумчиво промолвила Му Ваньцин. — Почему бы нам не рассудить спор этих крестьян, и не испросить взамен ночевку в мягкой постели?

— Для начала, выясним, что у них стряслось, — ответил Инь Шэчи. — Но, даже если эти крики — некая местная игра, думаю, мы сможем уговорить местных предоставить нам комнату на ночь. Твои объятия и ложе из веток сделают мягче шелкового покрывала, моя богиня, но я с удовольствием потрачу немного серебра, чтобы побаловать тебя чистыми простынями, и теплой спальней.

— Решено, — улыбнулась девушка. — Пойдем узнаем, что кричал, и почему, — они дружно направили коней на ведущий к деревне путь.

По мере их приближения к деревенской окраине, дикие крики раздавались еще дважды, а вскоре, показался и их источник — странствующий даос, проводящий ритуал экзорцизма. Босой, со спутанными волосами, мокрыми от пота, он трудился вовсю: его движения напоминали пляску безумца, черная даосская шапка со скругленным верхом сбилась набок, а развевающиеся полы халата были измазаны в дорожной пыли. Деревянный меч мужчины старательно разил невидимых врагов с такой скоростью, что бумажные талисманы, нанизанные на его лезвие, то и дело норовили отправиться в свободный полет. При этом, даос успевал молиться всем небесным силам, великим предкам, основоположникам Пути, и еще множеству сущностей, не повторившись ни разу. Инь Шэчи невольно преисполнился уважения к бодрости и отличной памяти этого немолодого уже мужчины.

— Гляди-ка, — шепнул он жене. — Мы искали беду, а нашли отличное театральное представление, что развлечет нас этим вечером. Когда он начнет просить плату за свои усилия, я с удовольствием вознагражу его парой десятков медяков.

Му Ваньцин невольно прыснула, прикрывая рот рукой, чем заработала пару недовольных взглядов от окруживших даоса крестьян. Местные жители, похоже, оставили все свои дела, чтобы поглядеть на ритуал. То и дело, они уважительно кивали, и обменивались краткими похвалами несомненным силе и знаниям экзорциста.

Тем временем, даос вновь грозно возопил, отпугивая злых духов, и умолк, тяжело дыша. Он устало отложил деревянный меч на небольшой алтарь — стол, накрытый чистой тканью, на котором лениво курилась жаровня, и лежали скромные подношения в виде овощей, мешочков с рисом, и одинокого кувшина, к чьему округлому боку была прилеплена бумажка с иероглифом «вино». Инь Шэчи, насмешливо улыбаясь, хотел уже похлопать в ладоши, выражая свое уважение устроенному даосом представлению, но тот, как оказалось, не собирался заканчивать свои усилия по изгнанию злых духов, а всего лишь переводил собственный дух.

— Жители деревни Янцзячжуань! — провозгласил он звучным голосом. — Я не пожалел усилий, чтобы изгнать всех злых духов и демонов из вашего селения. С этого дня, злобная двухвостая лисица, что крала по ночам мужскую силу, не потревожит вас, — на этих словах, часть мужчин принялась смущенно мяться под ожидающими взглядами своих супруг. — Дух горной обезьяны больше не сведет на ваши головы лавину, а ужасный летучемыший демон не прилетит в ночи, чтобы пить вашу кровь. Вы