— Ладно, сформулирую вопрос иначе, — понизил голос адвокатишка. — Что нежная и красивая девушка нашла в таком уроде, как ты?

О, как запел. Методы грубые, но проверенные. Выводит на эмоции. Ладно.

— Милое личико у нас теперь признак надежности? — я хрустнул пальцем, нарочно выдавая нервозность. — По брату Вари так не скажешь…

— Его раны — его тяжелая ноша, а твои откуда? Вла-дик…

Он будто нарочно акцентировал на имени, коверкал звуки, дробил слоги. Будто все давно уже понял. И что теперь? Задушить его на месте?

Я даже сжал кулак в воздухе, будто готовясь, но тут же расслабился и снова спрятал руки в карманы. Придет время расплаты, но позже. Пока я еще повоюю на другом поле. Стас лишь проверяет меня на выдержку и адекватность, я это понимаю прекрасно.

Машина, что ехала в сторону дома, стала значительно ближе, через несколько минут въедет во двор.

— Не нравишься ты мне, — ближе подступил Стас, перегородив видимость.

Мы смотрели друг на друга в упор, и сердце забилось в лихорадке. Он ведь и моим другом когда-то был, не особо близким, но выпивали пару раз, даже в спарринге участвовали. Я тогда прилично ему тыкву набил, а Звонарёв достойно проиграл. Он слишком сильный противник.

— Ты мне тоже, — хрипнул я, забыв о предосторожности, отчего голос слишком сросся с моей настоящей личностью — с Волчарой.

Звонарёв сильнее прищурился, а я оттолкнул его от себя.

— Не напирай. Детективом заделался? Что тебе нужно?

— Правду. Зачем тебе сестра Берегового? — он размял плечи, вытянул шею, потер ладонью место, куда пришелся мой удар.

— Люблю ее, — шикнул я.

— Когда ты появился, она была замужем, — не успокаивался адвокат. — Это странно. И подозрительно…

Этот поганец знает, куда бить, они перебирали нашу с Варей жизнь по косточкам.

— Где же вы с ее братцем были, когда Варя искала деньги на лечение сына? — я угрожающе приблизился. Он меня не запугает.

— А ты помог, значит? За секс заплатил, да?

Я мотнул головой, отгоняя внутренних бесов. Еще слово — я урою этого подонка.

— Где вы были, когда она готова была все продать, даже себя, ради чужого ребенка?

— А ты взял и купил? — светлые глаза Стаса стали в темноте словно угольки. — Доступная же, беспомощная.

— Нет, она сильнее вас вместе взятых.

— Не получилось ее сломать, как ты планировал? Да? — он скривился, отчего звук «а» превратился в «е». — Нашел девчушку, что нуждалась в помощи, подмял под себя и теперь пользуешься?

Я дернулся, схватил мразь за грудки.

— Что ты хочешь услышать? Какого хуя ты лезешь в наши отношения?

— Хочу услышать правду, потому что вранье я за километр чую… — он отпихнул меня к стене, но я снова накинулся и хорошенько тряхнул наглую морду.

— Где твой талант был, когда, сука, бывший ее изнасиловал?! Где вы с доморощенным избалованным братцем были?! Текилу попивали на Багамах?! Или новый клубец подкупали? Пиздец, приехали в гости, называется! Варя не хотела, как чувствовала, что в вашей семьей что-то нечисто. Вы, хозяева жизни, решили, что все можно! Шрамы мои смущают? — я кипел, кровь ударила в голову, перед глазами сгустилась тьма. — Да такие мрази, как вы и постарались, до сих пор аукается. Блять… — я отстранился так резко, что чуть не свалился с крыльца. Удержался за перила и прошипел Стасу в лицо: — Ноги моей больше здесь не будет, так и передай подозрительному Алексею. Знать его не знал и не хочу, — я сплюнул в сторону и, будто смахнув грязь, оттолкнул ублюдка с дороги, но Звонарёв задержал меня за локоть.

— Что?! Дима ее?.. — не договорил, поменялся в лице, обмяк, убрал руки за спину. — Я этого не знал, не хотел так… давить.

— Зачем тогда лезешь в чужую душу, если ни черта не знаешь?

— Поэтому Варя развелась с Димой так поспешно, поэтому ребенок с ней остался, — Звонарёв потер ладонью выбритый подбородок и обернулся на шум подъезжающей машины.

— Посмей только заикнуться! — я навис над ним, заставил посмотреть мне в глаза. Сказал тихо: — Я не хочу, чтобы это стало достоянием общественности, ей и так тяжело. Молчи, не то за Варю урою. Ты понял?

— Не кипятись, Влад, — отступил Стасик, — я лишь проверял тебя. Никто ничего не узнает.

— Вот и прекрасно.

Я ринулся к дому, не оборачиваясь. Собирался забрать жену и уехать. Не могу. Это выше моих сил. С документами как-нибудь потом разберусь, сейчас мне нужно быть подальше от этого дома.

А Чех?

Хотелось вскрикнуть об бессилия. Я не хочу уже ничего: ни мести, ни расправы, ничего, но…

Увяз по горло в этом болоте, и нет пути назад.

После разговора со Стасом внутри все клокотало и трепыхалось, но, взяв себя в руки, я шагнул в гостиную.

И столкнулся с парой обвиняющих взглядов. Светло-голубым, как дневное небо, и черным, как ночь.