в битве, не боясь быть покалеченным или убитым, перекрывала любые неудобства. Это невероятно повышало авторитет Вождя в глазах воинов, не говоря уже об эстетическом удовольствии лично раскрошить черепушки врагов, посмевших встать у него на пути.

К моменту появления товарища Торина во дворце, большинство внутренних помещений уже были взяты лихнистами, поэтому главный гном шагал быстро, боясь пропустить всё веселье. Телохранители, казавшиеся по сравнению с ним худыми детишками, тем не менее старались не отставать от Вождя, расталкивая нерасторопных бойцов, уставившихся на ожившую громаду доспехов. Далеко не все являлись свидетелями легендарной битвы двух вождей на руинах Арнарофера, вид товарища Торина вызывал у многих воинов изумление.

Лидер лихнистов, ни на кого не обращая внимания, величественной походкой шествовал к тронному залу — последнему крупному оплоту мятежников. Те основательно забаррикадировались, устроив внутри крепости ещё одну цитадель. Глупцы! Вы только оттягивайте неизбежное! Перед смертью всё равно не надышишься. К вам идёт Вождь!

Легко поднявшись по скрипящей под тяжестью его чудо-доспехов лестнице, товарищ Торин наконец-то увидел сражение. В широком коридоре, ведущем в тронный зал, шло самое настоящее рубилово. Крупный отряд мятежников, состоящий преимущественно из орков, сдерживал натиск людей и гномов — двух самых многочисленных рас лихнистского воинства. Восставшие каторжники были весьма неплохо экипированы, по всей видимости, присвоив изделия гномьих мастеров из кузниц Железнограда. Торин выругался, припомнив, как не так давно сам одобрил большой заказ тяжёлых доспехов для местных охранителей в Орочьей Народной Республике. Помог навести порядок в Уркостане, твою ж секиру наискось! Ну ничего, батя сейчас разберётся.

— Посторонись! — взревел товарищ Торин привыкшим повелевать голосом. — Топор и молот! Пропустите Вождя!

Толчея в коридоре не позволяла мгновенно исполнить приказ, но телохранители Торина с тыла вклинились в строй лихнистов, аккуратно, но настойчиво прокладывая путь своему повелителю. Завидев движущуюся на них широченную тушу в доспехах, орки взгрустнули, но не дрогнули. Товарищ Торин заметил, что некоторые зеленокожие, как и он, вооружены клевцами — поединок двух вождей сделал малоизвестное прежде оружие популярным. Ну-ну, пусть попробуют поцарапать его толстую шкуру.

Телохранители врезались в стену щитов орков, следом за ними в гущу битвы влетел и сам Торин. Опытный воин не спешил обрушивать на противников град ударов, сперва он упёр свой большой прямоугольный щит в щит ближайшего орка, вооружённого классическим боевым топором. Послышался скрежет металла о металл, под его напором зеленокожие вынуждены были попятиться. Орки сдвинулись ненамного, но этого оказалось достаточно, чтобы получить преимущество. Когда напираешь, удары получаются несколько сильнее, чем когда отступаешь. Без труда отбив рукоятью клевца жалкий выпад зеленокожего монстра, товарищ Торин как следует размахнулся, вложив утроенную доспехами и без того немалую силу в удар. Сдерживая колоссальный напор, орк не имел возможности отразить удар щитом, поэтому тоже подставил рукоятку топорика… Та треснула, словно тоненькая сухая веточка, после чего острый конец молота Торина играючи пробил доспехи, глубоко вонзившись в грудь каторжника. Ноги зеленомордого подкосились, худощавая, но всё равно немалая туша осела на скользкий от крови мраморный пол. Товарищ Торин отрывисто засмеялся.

Никогда не участвовавшему в яростной схватке обывателю трудно понять азарт битвы. Когда бесконечные проблемы, которыми наполнена повседневная жизнь, улетучиваются, страхи и сомнения перестают донимать разум, боль утихает, а сдерживаемая годами ярость бурлит и свободно переливается через край. Бей, круши, убивай! Ликуй или умирай. Всё понятно, всё просто. Никаких глубоких душевных переживаний, никакой мелочности и лицемерия. Исходное животное состояние.

Распалённый брызгающей кровью орков, владыка мира хохоча размахивал своей железякой, дробя доспехи и плоть вражеских воинов, что били, но не могли поразить в ответ могучего гнома. Борьба без единого шанса противника на победу — именно в такие игры обожают играть власть имущие. Рискуй не рискуя. Карай, не волнуясь о последствиях. Почувствуй себя Богом, уничтожая других. Тебе позволено всё.

Поняв бесплодность попыток расковырять защиту товарища Торина, обречённые мятежники переключились на спутников гнома. Кого-то из телохранителей им удалось ранить, а несколько неосторожных лихнистов убить, но в целом сопротивление было сломлено. Дорога к тронному залу оказалась открыта. Торин со своей ликующей свитой вошёл в просторное помещение, предназначенное для торжественных приёмов высокопоставленных гномов. Их ожидали.

Нет, не полчища затаившихся до поры до времени великих воинов, метких стрелков, пушкарей, шаманов, драконов и иных враждебно настроенных тварей. Всего трое мятежников стояли на пьедестале, где совсем недавно располагался богато украшенный трон.

Товарищ Торин выругался. Он не особо жаловал пафосную атрибутику власти, но тем не менее весьма трепетно относился к символизму и ритуалам, которые должны власть всячески укреплять. Тысячелетиями на троне восседал владыка Хребта Великого Змия, веками подданные ходили к нему на поклон. С приходом лихнистов всё изменилось. Маго Лихнун, а затем и сам Торин сидели на скромном стуле на последней ступени, как бы подчёркивая, что какое бы высокое место в иерархии ни занимал лидер, он часть системы, а не абсолютный правитель. Древний трон служил напоминанием и посетителям, и Вождю — нынешняя власть не такая, как прежде, на проклятое седалище деспотов никто больше не претендует. У нас всё по-честному, по справедливости. У нас…

Ох уж эта извечная ложь. Власть. Истинная сущность власти никогда не меняется.

— Чего ещё ожидать от невежественных вандалов? — проворчал Торин, словно бы обращаясь к ближайшим телохранителям. — Демонстративно снесли трон, не зная, что на нём и так восемьдесят с лишним лет никто не сидит! Ну хорошо хоть сами не расселись на треклятом седалище, с этих неучей станется.

Его воины быстро рассредоточивались по залу, тщательно проверяя каждый закуток, где могли затаиться другие мятежники. Торин принюхался, ему почудился специфический запах парафина, из которого гномы производили смазку и свечи. Но в полных доспехах, к тому же заляпанных свежей вражеской кровью, было не до принюхивания. Он направился к спокойно ожидающей на постаменте в конце зала троице. Чего бы не поговорить, когда дело сделано?

Посередине стоял тощий человечек, не молодой, но и не сказать, что особенно старый. Почему-то товарищ Торин вспомнил о Маврике, которого планировал сделать своим протеже в Союзе Человеческих Королевств. Жаль, что из-за паршивого Ритуала мужичок отправился прямиком на тот свет. Драный Гэльфштейн посчитал необходимым посвятить его в свой план целиком лишь в самый последний момент, когда мысленно повелел перерезать огромному орку горло. Знай Торин о таком раскладе заранее, на роль жертвы он подобрал бы куда менее полезную личность.

Однако, когда сквозь прорезь в забрале он пригляделся к человеку попристальнее, то понял, что тот представляет собой скорее диаметральную противоположность Маврика.