Рассел промолчал и, дёрнув кадыком, сглотнул слюну.

– Итак, у вас есть некий источник доходов, весьма странный для простого почтальона. Суммы не такие уж большие, чтобы вызвать подозрение со стороны. Это очень умно – не требовать больших сумм, зато требовать регулярности их начисления.

– Что значит требовать? – не выдержал я.

– Макс, мистер Рассел – банальный шантажист.

Я перевёл взгляд с Адама на почтальона. Рассел пытался сохранить достоинство – он продолжал восседать в своём изношенном турецком халате с задранным подбородком, надменно глядя куда-то в сторону. Пальцы его сжались в замок, хотя руки спокойно лежали на коленях, челюсти были стиснуты.

Я обратил внимание на впалые щеки серого цвета, с текстурой рыхлого песка. Вот так, думал я, выглядит человек, способный убить из-за страха.

Адам, склонив голову, продолжил доставать из зыбучих песков памяти то, что пытались в них утопить:

– У вашей дочери нет ни малейшего алиби на время убийства.

Рассел, еле разжимая челюсти, процедил:

– Капитан Макэвой…

– Капитан Макэвой солгал, и вам это известно, – поспешил перебить Адам. – А теперь самое главное, мистер Рассел. Вашу дочь подслушали, когда она тайно встречалась со своим женихом. Я говорю не о Стэнли, а о настоящем женихе Джуди. Вы, конечно, в курсе этих дел, но не будем пока об этом. Главное – это то, что сказала ваша дочь, что у вас намечается большой куш. Мы, разумеется, думаем о скачках и о «Синем молоте», но ирландец проигрывает, однако теперь, когда мы знаем, что вы не играете, сдаётся мне, что куш должен был выпасть в результате очередного шантажа. И что же? Куш не выпал, как узнал Макс от вас на следующий день после убийства. Почему? Куда пропал тот человек, что должен был заплатить вам? Я вам скажу. Человека, которого вы собирались по-крупному шантажировать, закололи гарпуном. Не так ли?

Клянусь, я слышал, как сердце Рассела стучало в нервозной аритмии, как шевелились волосы на моей голове.

– Я знаю, что я прав. В противном случае вы не принялись бы шантажировать более мелкую сошку, такую как Ровена, как её муж, от которых вы уже пытались однажды получать дивиденды в обмен на то, что не станете болтать.

Саймон Рассел вздохнул, почесал сухую шею. Уже не столь уверенно, как прежде, он сказал:

– Не понимаю только, при чём тут моя дочь.

– Из подслушанного разговора становится ясно как день, что она ничего не знала про ваши новые намерения выманивать большие деньги из Кампиона. Потому она могла убить Кампиона как человека, столько времени постыдно эксплуатировавшего её. Ведь она собиралась начать новую жизнь вместе со своим женихом. А вдруг Кампион расскажет всем, что втайне от сына покупал ему невесту?

Я хотел встать, чтобы не дать Адаму шокировать меня ещё больше, но продолжал сидеть, и ноги, и руки от страшных его слов ослабли и оцепенели. А он, довольный произведённым эффектом, через пару мгновений продолжал свою речь в том же дерзком тоне, что и начал:

– Джуди не знала, что человек, который ежемесячно платил вашей семье небольшие суммы денег, чтобы она ходила на свидания с его сыном, и человек, который должен был передать вам сумму – настолько внушительную, что раз и навсегда обеспечила бы вас, – это один и тот же человек. Итак, у Джуди нет ни малейшего алиби и есть серьёзный мотив убийства. Вы понимаете, в какой беде ваша дочь, Саймон?

Почтальон встал и прошёл мимо кресла к фасадному окну, куда не доставал свет тусклой лампы. Его должно было нещадно трепать изнутри, если даже меня терзало с безумной силой, и я не мог ничего с этим поделать. Мой мир, освещавшийся романтическим образом Джуди, рушился. Я понимал, как много сейчас зависело от убедительности выбранных Адамом слов. Рассел во что бы то ни стало обязан был сделать всё возможное, чтобы не дать Джуди быть повешенной. Я не знал, насколько был прав мой друг, заводя весь этот разговор, также не знал, сколько правды в сказанном, хотя чуял и даже верил, что Адам не может быть неправ. Мне предстояло ещё о многом расспросить его, а сейчас я ждал вместе с ним, как поведёт себя Рассел.

Спустя минут пять молчаливых раздумий хозяин дома повернулся к нам, всё ещё оставаясь в полутьме.

– Вы можете мне помочь?

– За этим мы и пришли, – сказал Адам. – Мы хотим спасти вашу дочь.

– Что от меня требуется?

– Только правда. Только сказав правду, вы, мистер Рассел, поможете дочери не быть ввязанной в жестокое убийство.

Рассел мрачно кивнул.

– Мы хотим знать, за что Кампион собирался передать вам большую сумму денег, – сказал Адам.

Рассел кивнул ещё раз, но едва заметно, он снова отвернулся, и, обращаясь к эркерному окну, глухо ответил:

– Кампион ничего не собирался мне передать. Я не успел с ним поговорить. Я шёл тогда к нему в магазин, чтобы просить денег, но ещё с дороги увидел Ровену, направлявшуюся в мою сторону. Тогда я сделал вид, что просто шёл мимо, решил подождать её, чтобы поприветствовать. После этого я подумал, что приду в другой раз, когда меня точно никто не увидит, когда момент будет подходящий.

– За что? – спросил Адам, когда вновь повисла пауза. – За что вы хотели просить денег?

Рассел обернулся и взглянул затравленным взглядом.

– За моё молчание, – и, помедлив ещё какое-то время, добавил: – Я не спал ещё в ту ночь. Вышел прогуляться и дошёл до вересковой тропы. Оттуда я и увидел эту картину. Камни у берега хорошо освещала луна, там была лодка, и кто-то возился рядом. Я затаился, наблюдая, пытаясь разглядеть. И вскоре понял, что вижу перед собой Кампиона, а перед ним лежал, не шевелясь, его сын. Мне кажется, Джозеф ещё был жив тогда. Кампион уложил его на камни и достал какой-то предмет. Стало ясно, что это шприц, когда Кампион вонзил его в руку сына. Потом Кампион уложил Джозефа в лодку вместе со шприцом и оттолкнул её в море, тогда ещё только начинавшее штормить. Кампион убедился, что лодка ушла от берега, и скрылся. Я отправился в свою сторону. Вот и всё, что я видел. Да, Макс, – обратился он ко мне, завидев мою поражённую физиономию, – ваш Кампион сам убил своего младшего сына.

Я не находил слов и продолжал молчать. Адам тяжело вздохнул и сказал:

– Так я и думал.

Я глянул на друга