бы попросил тебя выкинуть. Если япошки возьмут тебя живьем и найдут своё барахло, то поймут, что ты убил одного из них. В таких случаях они становятся ещё злее.

   - Я не брал. - Движение впереди заставило его дернуть пальцем на спусковом крючке, но он тут же успокоился. Это просто майна пролетела мимо в поисках червяков и жуков. Птицам не было никакого дела до войны. Петерсону очень хотелось оказаться на их месте. Он скосил глаза на МакКинли.

   - Думаешь, япошки попытаются взять нас живьем?

   - Не пойми меня неправильно, я пока ещё воюю, - торопливо ответил МакКинли. - Но я что-то не вижу, чтобы с холмов нам на подмогу шла кавалерия, а ты?

   Петерсон собрался было ответить, но ружейный выстрел заставил его вздрогнуть. Его это раздражало, но поделать с этим он ничего не мог. Утешало лишь то, что все остальные тоже вздрагивали.

   - Судя по тому, где мы находимся, кавалерия бы нам точно не помешала.

   - Это точно, бля, - согласился сержант МакКинли. - Но если она не подойдет...

   Движение в зарослях гибискуса оказалось не птицей. Петерсон вскинул винтовку, выстрелил и тут же скрылся под окном - и всё это одним движением. Сидя в укрытии, он открыл затвор и вставил новую обойму. Предыдущая со стуком упала на линолеум.

   - А у тебя начинает получаться, морячок, - сказал МакКинли. Он уже знал о его сомнительном происхождении.

   - Ещё бы, През. У меня была обширная практика.

   - Ну, ты ещё дышишь, а значит, всё делаешь правильно, - рассмеялся сержант. - Если бы ты сохранил своё звание, то сам раздавал бы мне приказы, а не наоборот.

   - Судя по всему, поступил я правильно, - ответил Петерсон. МакКинли снова рассмеялся. Стоявший в паре домов от их позиции американский пулемет, выстрелил короткой очередью, затем добавил длинную. Петерсон осторожно высунулся в окно. Если япошки что-то задумали, он хотел знать, что именно. В нескольких сотнях метров впереди пробиралась группа людей в черной форме, но стрелять по ним было неудобно. Он снова спрятался.

   - Ну? - поинтересовался МакКинли.

   - Ничего особенного. Жаль в этой сраной кухне всего одно окно. Было бы неплохо смотреть по сторонам. Если на нашу позицию обратит внимание японский снайпер, он нас рано или поздно перещёлкает.

   - Хочешь перебраться? Я не против.

   Прежде чем Петерсон успел ответить, в воздухе раздался пронзительный визг. Он тут же бросился на пол, а с неба полетели снаряды. Вражеская артиллерия, вероятно, целилась в пулемет, но прилететь могло и по ним. Джим обрадовался, что МакКинли не побежал раньше. Трудно представить нечто более жуткое, чем оказаться на открытом месте во время артобстрела.

   - Это просто 76-е, - сказал ему МакКинли.

   - Ага, я в курсе. А наша артиллерия где? - Большая часть американских орудий уничтожена, а их расчеты погибли. Японские истребители и пикировщики устроили на артиллеристов настоящую охоту. Разумно. Винтовки и пулеметы на поле боя вызывали лишь раздражение. По-настоящему убивала артиллерия.

   Японские орудия также помогали наступать пехоте. Попробуешь высунуться, чтобы подстрелить солдата, получишь осколок. Не высунешься, враг обойдет тебя с фланга.

   Петерсон и МакКинли поднялись на ноги. Нужно было воспользоваться артобстрелом. Иногда это было просто необходимо. Но, куда бежать, если японцы уже обошли их с флангов? Только в океан. Отступать больше некуда.

   Разумеется, японцы пошли в атаку. Американцы начали по ним стрелять. Одни залегали, но другие продолжали бежать. Затем ложились уже они, а предыдущие их догоняли и уходили вперед.

   - Стреляют и наступают, - заметил МакКинли, вставляя свежую обойму. - Если знать, как, получается толково. А эти твари знают.

   - Ужас, - отозвался Петерсон, стреляя в очередного японца. Это была одной из особенностей ведения боя на земле, о которой он в свою бытность летчиком даже не подозревал. И моряки, державшие оборону вокруг Перл Харбора, тоже не знали. Может, хоть кто-нибудь научится. Большинство, конечно, погибали, так ничего и не поняв.

   В стену дома с грохотом угодил снаряд. Дом затрясся. Уцелевшая часть крыши упала вниз. В окно влетела пуля и оставила на противоположной стене ровную дырку. Петерсон ждал, когда по наступающим японцам начнет бить пулемет. Когда тот так и не начал стрелять, он взглянул на МакКинли. Если През прикажет держаться до последнего, он останется. Ведь, именно на это он подписался.

   Однако МакКинли сказал:

   - Отойдем на пару домов назад. Нельзя позволить им обойти нас и отрезать от берега. Иначе окажемся у них в плену.

   - Точно, - ответил Петерсон.

   Они отступили и соединились с другой группой американцев. Отступили они недалеко. Теперь япошкам будет труднее пробиваться вперед. Эту мысль Джим Петерсон повторял себе снова и снова, пока сам в неё не поверил.

   Поезд остановился на станции Дарем, что в Северной Каролине. Джо Кросетти, который раньше никогда не выезжал за пределы Калифорнии, весь путь через страну просидел с открытым от восхищения ртом. Переезд через Скалистые горы - это было нечто. Затем поездка через Великие Равнины, по плоской, будто только что выглаженной, поверхности, местами покрытой снегом. Эта белизна сама по себе выглядела завораживающе. В Сан-Франциско снег выпадал всего два или три раза за всю жизнь Джо и было это, когда он ещё был ребенком. Но здесь всё такое белое, тихое и красивое.

   Так, по крайней мере, думал сам Джо. Сидевший рядом парень по имени Орсон Шарп, который сел в Солт Лейк Сити, сказал:

   - Это же просто снег, Господи.

   Это был розовощекий блондин с двойным подбородком. Но добродушное лицо дополнялось крепкой коренастой фигурой футболиста.

   - Для тебя, может, и просто снег, а для меня не просто, - ответил ему Джо. Орсон Шарп лишь пожал плечами. Джо подумал, что подобная звериная серьезность просто смешна, но он был слишком вежлив, чтобы произносить эту мысль вслух. Большинство сверстников Джо не преминули бы поделиться ею. Кросетти внимательно и даже с некоторым подозрением осмотрел Шарпа, гадая, что у того на уме.

   Когда поезд шёл на восток,