Фигура Мари, легкая, изящная и соблазнительная, отличалась невероятно тонкой талией, высокой упругой грудью, округлыми покатыми бедрами и длинными стройными ногами. Да, те невзрачные платья, в которых она постоянно ходила, не украшали ее, но зато простой покрой нарядов отчетливо обрисовывал прелестные формы. Ее походка была плавной, спокойной, грациозной, завораживающей. Настойчивый, заинтересованный взгляд Михаила уже через несколько дней отметил все эти нюансы, и его мысли стали постоянно вращаться вокруг соблазнительного стана девушки.

Уже через неделю после ее появления в доме Невинский заметил, что стал плохо спать, быстро выходил из себя и постоянно был недоволен. Вскоре он понял, что перепады его настроения связаны непосредственно с француженкой. Если за завтраком Мари не удостаивала его взглядом, наверное, из боязни встретиться с ним глазами, Михаил негодовал. Стоило ей пройти мимо и сухо поздороваться, а не улыбнуться, что она делала крайне редко, он вновь приходил в раздражение.

Он хотел ее внимания, хотел, чтобы она была с ним приветливее и радушнее. Но девушка оставалась холодна и сдержанна. Она обращалась к нему, лишь когда вопрос касался детей. Ни разу она не заговорила на отвлеченную тему, хотя бы о погоде или неурожае. Она лишь почтительно проходила мимо и скупо, коротко отвечала. Когда же он пытался завязать разговор, без промедления отвечала сдержанным тоном, стараясь скорее исчезнуть из поля зрения. Это раздражало Михаила и в глубине души обижало его. В ответ он тоже сухо обращался к ней и порой в отместку за безразличие также делал вид, что не замечает ее или выказывал презрение.

Невинский прекрасно знал, что его богатство, родовитость и внешние данные весьма привлекательны для большей части женщин его круга, и многие бы посчитали за огромную честь, если бы он обратил на них внимание. Но казалось, что Мари все его достоинства и богатство были безразличны, поскольку она держалась с ним подчеркнуто строго и даже ни разу не попыталась кокетничать, как сделало бы на ее месте большинство девиц. И это было непонятно ему.

Когда же они переехали в деревню и месяц Невинский пребывал в обществе детей и Мари, он почувствовал, что впервые за время знакомства девушка начала открываться ему. Да, поначалу она смущалась, пытаясь избегать его общества, когда он неожиданно появлялся около них во время прогулки или у реки. Но уже вскоре, видимо, поняв, что он интересный собеседник и вполне обычный человек, она стала общаться с Михаилом как с добрым знакомым, с почтением, интересом и открытостью. В тот июль они много гуляли с детьми, говорили на различные темы и часто просто молчаливо сидели рядом. Невинский чувствовал, что ему нравится ее общество, ее слова и девичья непосредственность, которой раньше он не замечал. Впервые именно с Мари он сделал открытие, что красивая женщина может быть еще и умной, начитанной и доброй. Она не жеманилась, не заикалась, а открыто говорила о своих чаяниях и думах на ту или иную тему, и порой Невинскому казалось, что она говорит такие мудрые вещи, которые могла бы знать только женщина в возрасте. В конце июля, когда девушка совсем освоилась в его обществе и перестала осмотрительно думать над каждым словом, она стала чаще улыбаться и даже позволяла себе по-доброму подтрунивать над ним. Это вконец расположило Михаила к девушке, и он старался проводить с нею и детьми все свое время, искренне наслаждаясь ее обществом, мелодичным голоском и лучистым светом ее чудных сапфировых глаз, которые по-доброму приветливо смотрели на него.

В то день, когда они играли в серсо, и он нечаянно оступился и упал, Михаил словно осуществил свою давнюю, лелеемую в сердце мечту — хотя бы на миг приблизиться к девушке настолько интимно. В то мгновение, когда ее глаза оказались так близко от его, а легкий манящий цветочно-травяной запах заворожил его, Невинский ощутил, как все его существо откликнулось на ее нежность, молодость и красоту. С того памятного дня он не мог изгнать из своих воспоминаний ее запах, прелестный синий взгляд и ощущение нежного тела под собой. Он вспоминал и вспоминал про это и начал наконец осознавать, что Мари вызывает в нем сильное плотское желание. С того случая его телом овладела жуткая похоть, которая не давала расслабиться ни на минуту. Он ощущал, что никогда с ним не было ничего подобного. К покойной жене Наденьке он относился с нежностью и почтением, к другим женщинам с холодностью и спокойствием.

Чувство к Мари было совсем другим. Оно было похоже на дикое необузданное желание, которое снедало Невинского изнутри. Стоило девушке пройти рядом или оказаться в поле зрения — все его тело начинало дрожать, в горле вмиг пересыхало, а руки болезненно ныли от желания прикоснуться к ней. Он постоянно представлял, как прижимает ее к себе, как ее губы раскрываются навстречу, как она трепещет в его объятьях. Она одевалась в эти простые, закрытые, ужасные платья, разительно отличающиеся от изысканных прелестных нарядов его знакомых дам, но его предательское существо, казалось, не замечало, во что облачена Мари. Его мысли наполнялись животными, похотливыми образами только от одного взгляда на нее, на ее прелестное стройное тело и пухлые губы. Невинский чувствовал, что с каждым днем ему становится все труднее и труднее сдерживать свои желания.

И сейчас, когда она начала спорить, он почти не понимал, что говорит. Лишь видел, как ее чудные очи лихорадочно сверкают подобно драгоценным камням, а губы невозможно притягательно кривятся. Он уже чувствовал знакомое возбуждение от ее близости, и его тело ныло от давно сдерживаемого желания. В какой-то момент она решила уйти, лишив его пьянящего аромата своей близости. И это было недопустимо. Потому, увидев ее стройную спину, Невинский выкинул руку вперед и, схватив девушку за плечи, рванул ее к себе, развернув и не дав ей покинуть кабинет. Далее его мозг отключился и желания вихрем вырвались наружу. Схватив ее в объятья, он уже не мог ни о чем думать, а только о том, как, наверное, сладостны ее губы. Поцелуем он словно наказывал ее за непонимание его влечения.

Сначала она не сопротивлялась. И Михаил, ошалев от ее покорности, обрадовался. Но после другого поцелуя она начала вырываться. Не ожидая ее сопротивления, Невинский выпустил девушку и увидел на ее лице испуг. Он понял, что надо немедленно что-то предпринять, иначе она сбежит. Он дернулся к ней, намереваясь вновь заключить ее во властные объятья, но она оказалась проворнее и сбежала от него. Он остался в одиночестве в душном кабинете, проклиная себя за то, что не сказал Мари о своих желаниях и о том, что она нравится ему. А после он непременно предложил бы ей стать его любовницей.

Невинский подошел к окну и распахнул его. Он смотрел на улицу более четверти часа, но свежий воздух совсем не остудил его большое горячее тело. Тяжело вздохнув, он задернул занавесь. Описав очередной круг по кабинету, Михаил, желая хоть немного снять напряжение, схватил колокольчик и позвонил. Появился слуга и спросил, что надобно хозяину.

— Федор, принеси сигары, — приказал Невинский.

— Но Михаил Александрович, еще при Надежде Ильиничне все сигары выкинули, когда вы бросили курить.

— И что, в доме нет ни одной коробки? — недовольно буркнул Невинский.

— Нет, барин.