Шрифт:
Закладка:
Порабощая труд и творчество силою денег, капитализм в то же время обезличивает юридически свободного труженика и творца. Капитализм посрамляет труд механическим, сужающим личность однообразием его, являющимся результатом разделения труда в классовом обществе.
Капитализм создает иллюзию возвышенности, почетности, избранности «идеологического» труда. На самом деле исключительность идеологического труда при капитализме также разрушает, только на свой манер, полноценность человеческой личности, хотя бы уже тем, что превращает тело человека в придаток к его мозгу. Разделение труда, отделение умственного от физического труда связано с отделением города от деревни.
«Противоположность между городом и деревней, — пишут Маркс и Энгельс, — может существовать только в рамках частной собственности. Она наиболее грубо выражает подчинение индивида разделению труда и определенной, навязанной ему деятельности, — подчинение, которое одного превращает в ограниченное городское животное, а другого — в ограниченное деревенское животное и ежедневно заново порождает противоположность между их интересами».
Марксизм доказал, что разделение труда в собственническом обществе ограничивает и обедняет личность. Коммунистическая организация труда расширяет и обогащает личность, гармонически сочетая личность и общество.
«Разделение труда, — пишут Маркс и Энгельс, — представляет нам также и первый пример того, что пока люди находятся в стихийно развивающемся обществе, пока, следовательно, существует расхождение между частным и общим интересом, пока, следовательно, разделение деятельности совершается не добровольно, а стихийно, — собственная деятельность человека становится для него чуждой, противостоящей ему силой, которая подчиняет его себе, вместо того чтобы он владел ею. Дело в том, что как только начинается разделение труда, каждый приобретает свой определенный, исключительный круг деятельности, который ему навязывается и из которого он не может выйти: он — охотник, рыбак или пастух, или же критический критик и должен оставаться им, если не хочет потерять средств к жизни, — тогда как в коммунистическом обществе, где каждый не ограничен исключительным кругом деятельности, а может совершенствоваться в любой отрасли, общество регулирует все производство и именно поэтому создает для меня возможность сегодня делать одно, а завтра другое, утром охотиться, после полудня ловить рыбу, вечером заниматься скотоводством, после обеда предаваться критике — как моей душе угодно, — не становясь в силу этого охотником, рыбаком, пастухом или критиком».
Коммунизм обозначает плановое, централизованное общество, регулирующее производство на всем земном шаре. Именно поэтому каждый участник коммунистического процесса труда явится сознательно самоопределяющейся личностью, свободной от цеховой ограниченности и узости раз навсегда усвоенной профессии, обнаруживающей в избираемом виде труда свою творческую человечность. В капиталистическом обществе труд не является, как выражается молодой Маркс, самодеятельностью индивидов. Труд при капитализме калечит людей, превращая их в придаток к машине, к профессии. Только революционная борьба с капиталистическим строем преодолевает обезличивающее начало капиталистического труда. Пролетарская революция раскрепощает труд, подчиняя его человеку и давая возможность каждому человеку полностью развернуть имеющиеся у него способности. Социализм превращает труд, бывший позорным уделом раба и крепостного, бывший принудительной необходимостью спасавшегося от голода рабочего, «в первую жизненную потребность». (Ленин, том XXI, стр. 436.)
Молодой Маркс, не выработавший еще своей терминологии, говорит в этом смысле об «устранении труда» и о замене его самодеятельностью, то есть об уничтожении принудительного обезличивающего характера труда и о превращении его в свободную творческую деятельность каждого человека.
Пушкин относился к поэтическому творчеству как к «самодеятельности», в том смысле, как употреблял это слово молодой Маркс. Как поэт Пушкин хотел выступать не как раб, подчиненный унизительным условиям труда в собственническом обществе, а как «царь», в труде, в творчестве свободно выражающий свои стремления и способности. Свобода, которую искал Пушкин, была свободой не анархического бездельника, а свободой созидающего творца. Современное же ему общество хотело втиснуть его дар в определенные рамки, хотело уместить гения на прокрустовом ложе своей ограниченности.
Пушкин думал о свободе только поэтического труда. Коммунизм и здесь превосходит мечтания гения. Не отменяя различия способностей, оставляя за гениальностью все ее права, коммунизм всякий труд превращает в свободный и творческий труд, движимый не «корыстью и не карьерой», а «идеей социализма и сочувствием трудящихся» (слова Ленина). Фашизм обратился к уродливым фантазиям Аракчеева. Он превращает труд в принудительную военизированную повинность, уравнивающую способности каждого на примитивно-низком уровне. Фашизм вынужден гасить традиции гениальных провозвестников творческого отношения к труду, будь это Пушкин или Гёте, или кто-либо иной. Рассвет творческого отношения к труду, брезжащий в отношении Пушкина к своей поэтической деятельности, у нас превращается в полный свет сияющего дня. В СССР уже изменился и характер труда, и отношение к труду. В трудовом подъеме рабочих, колхозников и лучших интеллигентов обнаружено бесчисленное количество творческой инициативы, энтузиазма и геройства. Творческий характер коллективного труда, гармоническое сочетание в нем интересов личных и общественных обнаружилось особенно рельефно в факте социалистического соревнования.
«Самое замечательное в соревновании, — говорил тов. Сталин на XVI съезде ВКП(б), — состоит в том, что оно производит коренной переворот во взглядах людей на труд, ибо оно превращает труд из зазорного и тяжелого бремени, каким он считался раньше, в дело чести, в дело славы, в дело доблести и геройства. Ничего подобного нет и не может быть в капиталистических странах. Там, у них, у капиталистов, самое желанное дело, заслуживающее общественного одобрения, — иметь ренту, жить на проценты, быть свободным от труда, считающегося презренным занятием. У нас, в СССР, наоборот, самым желанным делом, заслуживающим общественного одобрения, становится возможность быть… героем ударничества, окруженным ореолом почета среди миллионов трудящихся».
В гордой добросовестности Пушкина по отношению к своему творчеству содержится зародыш творческой добросовестности во всяком труде в коммунистическом обществе, когда он станет первой жизненной потребностью каждого. Пушкин работал над стихотворениями, которые заведомо нельзя было опубликовать, с тою же тщательностью и настойчивостью, как и над произведениями, предназначенными для печати. Чем менять в «Медном всаднике» несколько строк в угоду царю, Пушкин предпочел вовсе отказаться от печатанья этой изумительной поэмы. Пушкин никогда не торопил своего вдохновения, но работал много и настойчиво. Он никогда не прибегал в затруднениях при обработке темы к сочинительству, к фальшивости, к надуманности. Размышлением и трудом — он добивался полноценного результата: он являлся перед читателем со свободным, вдохновенным и совершенно отделанным словом. Брюсов кропотливым анализом формально-фонетических особенностей пушкинского стиха доказал, что поэт в непревзойденном богатстве и совершенстве владел средствами, которых в поту, с натугой добивались позднейшие формалисты. Однако, в то время как у формалистов натуга заслоняла и вытесняла
