— Знаю. Он родился на Востоке, в четыре года поступил в университетский корпус, год назад его взяли в Дворец. Он уже прошел через два турнира, и оба раза был лучшим в поединках.

— Это известно всем. А о чем он мечтает? Кого ненавидит, кем восхищается? Хотя бы одна причина, почему ему можно доверять?

— Ну не знаю, я не спросил… Так ты поговоришь с ней? Вдруг разрешит.

— Хорошо, Харэн. Ничего не обещаю, но попробую.

***

Я провожаю его в левую половину Алтаря, а сам поднимаюсь в кабинет к Ларрэт.

— Айрон в отделе, с управляющими, — говорит она устало. — Харэн в покоях?

— Да.

— И как прошел первый день? Небось он опять рвался на арену.

— Без происшествий, не переживай. — Про то, что Цэккай предложил Харэну поединок, ей лучше не знать.

— Эх, когда он уже повзрослеет и поймет, что его место здесь, а не там.

Чтобы немного ее взбодрить, я подхожу к креслу сзади, кладу руки на ее плечи и легонько массирую их. Ларрэт такое любит. Она выпрямляет спину, закрывает глаза и делает глубокий вдох.

— Чем занималась без нас весь день?

— Уже не помню. Но очень устала.

Я сажусь на край стола, смотрю на нее сверху вниз и говорю:

— Представь себе, Харэн хочет слугу.

— Да?.. Ты его наконец вразумил?

— Нет, он сам захотел.

— Отлично! У меня как раз есть пара человек на примете. Что ты думаешь про…

— Нет. Пусть он сам выберет. Кстати говоря, ему приглянулся один мальчик из Ордена… Он хорошо выступал в поединках.

— И как его зовут?

— Цэккай.

— С этого бы и начал. А я уже обрадовалась.

Ларрэт встает, но я удерживаю ее за запястье и тяну к себе. Она падает на меня, и наши губы почти соприкасаются. Я обнимаю ее за талию и смотрю прямо в глаза.

— Тебе стоит иногда к нему прислушаться, — говорю. — Харэн будущий король. Он должен научиться принимать решения и нести ответственность. — Я целую ее в уголок рта, едва касаясь.

— Ты, конечно, мастер переговоров. — Она смеется. — Но драчунам в замке не место.

Я резко встаю, меняюсь с Ларрэт местами, легонько прижимаю ее к столу — при желании она без труда может вырваться — и нависаю над ней.

— Пока я не уверен насчет этого мальчишки, — говорю. — Но я бы поговорил с ним после закрытия турнира, с его наставником. М?

— Ладно, попробуем. — Она трогает рукой мое лицо, убирает волосы с моей щеки, заправляет за ухо. Люблю, когда она так делает.

Наши отношения с годами только крепнут. Пусть мы вынуждены скрываться, но мы не так уж и сильно отличаемся от мужа и жены: живем под одной крышей и обсуждаем по ночам, как воспитывать нашего сына.

Нас отвлекают шаги из коридора, и мы в один момент оказываемся по разные стороны от стола. Это стало слишком привычным.

Заходит Айрон и падает на приемное кресло. После встречи с управляющими он попахивает вином.

— Есть какие новости? — спрашивает она.

— Не каждый день что-то происходит. — Айрон протягивает руку через стол и дотрагивается до ее ладони.

— Два дня прошло, а мы так и не узнали, что случилось той ночью с Нейманом.

— Возможно, это проделки любовницы Эмаймона, — отвечает он.

— А у него она есть?

— Такие, как он, не довольствуются одной женой.

— По-твоему, у людей на лице написано, изменяют они или хранят верность?

— Ну-у-у…

— Предположим, что у него есть другая женщина, — встреваю я. — Если она подняла руку на старшего сына соперницы, значит, у нее у самой есть хотя бы один ребенок. Расчищает дорогу к трону для него, так сказать.

— Хм, наверное, ты прав, — соглашается Ларрэт. — Получается, смерть трех младших наследников тоже ее рук дело?

— Вряд ли. Они умерли совсем детьми и никогда не представляли большей опасности, чем Нейман.

— Как вариант, это жена Микэма, — предполагает Айрон. — У той как раз сын лет одиннадцати.

— Или сам Эмаймон, — говорю.

— Ты еще Тэту обвини!

— Это уже слишком, — соглашается Айрон с женой. — Чтоб отец сына… Как ты себе это представляешь?

— Народ недоволен и был бы не прочь свергнуть его и короновать Неймана. Тот как раз достиг зрелости.

— Это дико.

— Но так бывает, зачем исключать.

В начале правления Эмаймон пользовался поддержкой у народа. Оно и естественно, ведь он подарил Адасу независимость, а вместе с тем — веру в светлое будущее. Даже то, что он осмелился взять в жену Тэту и смешать адасскую кровь с чужой, не сильно смутило людей. Они готовы были закрыть на это глаза, лишь бы почувствовать вкус долгожданной свободы.

Поначалу они жили неплохо, но источник оказался не таким плодородным, а просить воды у Инэма Эмаймон не захотел. Вместо этого он загонял людей в шахты и использовал их по полной, чтобы вернуть былое величие. Ему удалось обнаружить на своей земле еще пару небольших каналов, прорыть пару колодцев, но все же адасцы на сегодняшний день живут в разы хуже нас. Недовольство все это время росло, Эмаймон с этим боролся и даже не брезговал казнями. Люди мечтали о свободе — но по иронии судьбы вновь оказались в руках тирана.

— Раз уж они сами нас не потревожили, я бы не стал вмешиваться, — говорю. — Неважно, кто убил наследника. Важно, что Адас на грани смуты и мятежа, и им не до внешних врагов, не до нас.

— Кого вы тут обсуждаете? — раздается сонный голос на пороге.

— Харэн, а ты почему не спишь? — спрашивает Ларрэт строго. — И мы же договаривались, что ты не заходишь без предупреждения.

— Я хотел пожелать доброй ночи. Стража сказала, что вы все здесь, но вы не отвечали. Я решил войти. — Харэн рассматривает нас с Айроном по очереди.

— Раз уж ты у нас такой решительный, скажи, ты подумал насчет помолвки? Напоминаю, у тебя осталось ровно тридцать дней.

— Ну опять ты об этом.

— Или я выберу невесту сама.

— Выбирай. Когда она мне надоест, я поищу любовницу.

— Что?.. — Она приподнимает брови.

— Харэн, ты серьезно? — Айрон, напротив, хмурит брови.

— Почему Эмаймону можно, а мне нет?

— Ах ты еще подслушиваешь! — Уголки рта Ларрэт подрагивают. — Сейчас бы ему подражать! Король должен подавать пример своим подданым, а не развращать их.

— Верно, — соглашается Айрон. — Не важно, король ты или нет, измена — это предательство. Это не привилегия тех, кто наделен властью. Это банальная человеческая слабость. Верность — основа любых вообще отношений.

— Ему лишь бы все сделать по-своему… Толку объяснять.

— Ну, мне это знакомо. —