Вот, примерно таким было содержание речи комбата. Всех хотя и удивило, и огорчило известие о взятии Мги, но всю важность этого события как-то никто не оценил. Последнее время они привыкли слышать, как немцы захватывали разные крупные города, но относились к этому недостаточно серьёзно, поэтому взятие фашистами какой-то, почти никому не известной, станции Мга никого особенно не поразило. Сообщение комбата о полной блокаде Ленинграда тоже пропустили мимо ушей и значения этому не придали. А вот то, что можно будет закрепиться на этом месте надолго, всех обрадовало: беспрерывные передислокации прошедшего месяца так измотали, что длительной остановкой санбатовцы были довольны, да и начатую работу по устройству «подземного» медсанбата хотелось завершить.

Комбат сообщил также о том, что санитарный взвод батальона получил в санотделе армии душевую установку с дезинфекционной камерой. Уже подыскали место на той же речке, немного ниже по течению, и со следующего дня предполагали начать санобработку личного состава дивизии, очередь санбата ожидалась через несколько дней. Этому сообщению тоже все порадовались, ведь никто по-настоящему не мылся уже почти два месяца, если не считать купания в каналах Гатчины и некоторых озёрах Карельского перешейка. Ходили слухи, что у части санитаров на белье появились нежелательные гости.

На следующий день с ещё большим рвением продолжали работы по строительству землянок. Для установки перекрытия на поперечных брёвнах верхней рамы укрепили стойки. На них положили конёк из тонких брёвен, а на него опёрли стропила. На крышу пошли наколотые Колесовым и другими плотниками плахи, их прибили гвоздями, щели между плахами заложили лапником, нарубленным с ёлок, сверху придавили рядом сосновых жердей и наконец, засыпали землёй. В полукилометре от территории санбата накопали дёрн и уложили его поверх земли.

За два дня закончили сортировку и весь перевязочный блок. Вне очереди пришлось готовить помещение для электростанции, так как увидели, что без света оборудовать землянки внутри просто невозможно. Когда электрик провёл в землянки свет, и там зажглись первые лампочки, стало ясно, что помещения получились хотя и внушительные, но для лечебных целей, особенно в качестве операционно-перевязочного блока, непригодные.

Целую ночь Алёшкин ворочался и думал, как привести построенные землянки в надлежащий вид. К утру решение пришло. «Если, конечно, не заартачится комбат, но, к счастью, они с Прохоровым уехали в Ленинград. Рискну», — подумал Борис.

Позвав Аристархова и Наумову, Алёшкин изложил им свой план. Вскоре сёстры и санитары операционно-перевязочного взвода, освобождённые от всех других работ, принялись за дело. Стены операционной и перевязочной землянок обили утеплением от палаток, следом взяли белые бязевые пологи от них же, и Аристархов совместно с другими санитарами постарался как можно ровнее и аккуратнее натянуть их по всему периметру помещения, закрывая потолок и стены. Полог хорошо укрепили гвоздями, земляной пол выровняли, покрыли брезентом, на нём расставили операционные столы — стационарные и носилочные, развернули необходимые укладки, электрик укрепил проводку и повесил лампы над каждым столом. Яркий свет лампочек словно преобразил пространство: всем показалось, что это какое-то солидное подземное здание. Предоперационную и предперевязочную обтянули простынями, и они тоже приняли вполне приличный вид.

Всё это делалось втайне от врачей, медсестёр и санитаров других подразделений. Когда их пригласили посмотреть на операционно-перевязочный блок, они не скрывали восторга.

К вечеру этого же дня окончательно оборудовали сортировку, её стены также обили байковыми палаточными утеплениями. Вдоль обеих длинных стен из брёвен сделали козлы высотой около полуметра и на них разложили пустые носилки. Для Сангородского была отделана маленькая земляная клетушка, стены её обили одеялами, а на потолок натянули простыню. В этой пристройке разместился небольшой топчан, на который положили матрац, рядом установили крохотный столик на ножке, врытой в землю. Лев Давыдович остался очень доволен своим жильём, однако остальные врачи, медсёстры и санитары пока оставались «бездомными». Борис распорядился, чтобы Красавин и Колесов руководили дальнейшим строительством лечебных помещений, а весь состав медицинской роты со следующего дня переключить на строительство жилья.

Несколько санитаров выделили на оборудование ходов сообщений между землянками. Первый такой ход и, пожалуй, самый длинный — метров тридцать, пролегал от сортировочной землянки до операционного блока. Ходы решили делать шириной около одного метра и глубиной до двух. Стены также забирали деревянными заборами, сверху настилали накат, закрывали лапником, землёй и дёрном. Работа по устройству ходов оказалась нетрудной — уже имелся опыт, лес для заборов остался от землянок, и дело спорилось быстро.

Аристархову Алёшкин поручил оборудовать землянку для санитаров медроты. Котлованы для неё были вырыты по другую сторону дороги, ближе к речушке и кухням. Землянку для медсестёр, вместе с которыми изъявили желание поселиться и женщины-врачи, устроили немного в стороне, за эвакопалаткой.

Распределив работу на этот день между всеми, Борис решил позаботиться о землянке и для себя. Вместе с одним из санитаров он вырыл котлован размером три на два метра в обрывистом берегу речки, метрах в трёх от землянки санитаров. В одной из стен прокопал отверстие для двери и окна. Всё это сделалось быстро, вечером работа в общих чертах была закончена. Разумеется, в каждую жилую землянку электрик провёл свет.

На следующий день, а это было уже 5 сентября, из Ленинграда вернулись комбат и Прохоров, они привезли ручные продольные пилы, гвозди разных размеров, электропровод и много других строительных мелочей и инструментов. Самое главное, они привезли сотни две больших листов фанеры. Прохоров сказал, что он договорился с одним авиазаводом, на складе которого этой фанеры «до чёрта», обещали ещё дать машины три-четыре.

Теперь стены в некоторых землянках предполагалось обить поверх жердей фанерой, а если удастся, то и потолок. Таким образом была оборудована госпитальная палата. Два листа фанеры Борис выпросил для своей землянки, использовав их на одну из стен и потолок. В окно вставил палаточную раму, дверь из мелких жердей сбил Колесов. Навесили её на два куска ремня, и у Алёшкина получилась вполне приличная, как шутил Сангородский, квартира.

Осмотрев сделанное, комбат остался доволен и предложил обить фанерой стены аптеки и лаборатории, кроме того, из неё же около кухни построили небольшой навес, под которым врыли в землю столы и скамьи. Это место должно было служить клубом и столовой.

После того, как эти работы подошли к концу, закончилось рытьё сообщений и окопов для стоянок машин, а также и землянок под склады, все стоявшие до этого палатки были убраны. В