Когда Слейд оказывается так близко, что я вижу его покрытое тенью лицо, под его пристальным взглядом сердце пускается вскачь.

– Ты хромаешь, – остановившись перед нами, говорит он вместо приветствия.

– Все хорошо, просто ноги болят.

– Я сказал приложить лед, – говорит ему Джадд. – Но она сегодня хорошо потрудилась. Стала лучше держать равновесие. Как только спина немного заживет, Аурен может продолжить тренировки.

Слейд кивает, и я вижу на его лице одобрение.

– Если ты не против, я бы хотел кое-куда тебя отвести.

Я в удивлении приподнимаю брови и чувствую, как пульс учащается. Казалось, будто Слейд меня избегал. Мы ужинаем вместе со всеми, но он всегда уходит по делам, пока я засыпаю в одиночестве, а когда просыпаюсь, его уже нет. Единственный намек на то, что он действительно оставался со мной – горящий в камине огонь да вмятина на его подушке. Но винить его не в чем. Это я сплю целыми днями.

– Это поможет расслабиться, – видимо, заметив мои сомнения, обещает Слейд.

– Ладно, – говорю я, кивнув. Я чувствую себя виноватой за то, что ему пришлось меня убеждать. Но Слейду сейчас куда хуже, ведь он до сих пор винит себя за то, что отравил мое тело гнилью. – С радостью.

В его глазах мелькает облегчение, и Джадд хлопает нас обоих по плечам.

– Вы развлекайтесь, а я пойду и попробую уговорить Лу сыграть со мной в карты. А то вчера вечером она у меня все деньги забрала. – Он поворачивается и уходит.

Я смотрю на Слейда, осознав, что мы наконец остались одни с тех пор, как я проснулась в пещере и фактически набросилась на него.

Прочистив горло, я спрашиваю:

– Куда мы идем?

– Увидишь.

Он поворачивается и опускается передо мной на колени.

– Запрыгивай.

Я с удивлением смотрю на него.

– Что?

– Я видел, как ты морщишься при ходьбе. Я хочу тебя отнести, но не хочу навредить твоей спине. Потому запрыгивай.

Я мнусь, но даже так стопы простреливает боль.

– Уверен?

Он бросает на меня взгляд.

– Уверен ли в том, что хочу чувствовать твое тело, пока несу тебя и облегчаю этим твою боль? Да.

В его взгляде я чувствую нервное возбуждение.

– Хорошо, – тихо говорю я.

Осторожно обхватываю его шею руками, а ногами – бедра, и он тут же встает. В голове всплывают воспоминания, как я обвивала его ногами, прижималась к нему. Как отчаянно пыталась все забыть, как желала, чтобы меня наказали, пока вокруг рушился привычный мир.

Выпрямившись, Слейд устраивает меня у себя на спине и сжимает своими сильными руками мои бедра. Толстые чулки не создают между нами никакого барьера, потому что я чувствую, как от его прикосновений становится жарко ногам и их начинает покалывать.

– Тебе точно удобно? – спрашиваю я, потому как мою фигуру нельзя было назвать худенькой и хрупкой.

Он впивается пальцами в мои бедра, и я чувствую грудью его мрачный смешок.

– Более чем в порядке, и, по-моему, я доказал это несколько дней назад.

Я и без помощи зеркала знаю, что на щеках у меня вспыхивает золотистый румянец.

Слейд идет в противоположную сторону от дома, куда ушел Джадд. Он шагает уверенно, прикосновения у него сильные, но я не могу унять беспокойство, стремительно несущееся по венам.

– Расслабься, Аурен.

Мое тело будто ждало этого приказа, потому что, как только Слейд его произносит, мне удается ослабить тиски нервозности. Я медленно даю телу расслабиться, прижимаясь грудью к мускулистой спине и положив щеку ему на плечо. Молча наслаждаюсь этим ощущением, которое до сих пор кажется слишком непривычным.

Я никогда не чувствовала себя такой защищенной, как сейчас, когда он держит меня и мое тело прижимается к нему. Это не то чувство надежности, утешения, которое сопровождается какими-то условиями. Слейд обнимает меня так, словно ничего не хочет взамен, и это чувство настолько мне чуждо, что я до сих пор испытываю благоговейный трепет из-за того, что это происходит со мной.

– Ты там ужасно громко думаешь, – говорит Слейд.

Я смотрю на тоненькие голубые линии на своде пещеры.

– Постараюсь думать потише.

– Напротив, я хочу, чтобы ты озвучила свои мысли.

– Я думала… что все это пока очень непривычно. Что мы многого друг о друге не знаем.

Он отвечает не сразу, и его мысли так и витают в воздухе.

– Ты права, – наконец отвечает Слейд. – Думаю, мы оба умеем неплохо хранить секреты.

Я посмеиваюсь.

– Это еще мягко сказано.

– Но, думаю, этого я хочу больше всего, – признается он низким, чувственным голосом. – Снять с тебя слой за слоем. Изучить вдоль и поперек. – Слейд сжимает руками мои бедра, и, хотя в его словах нет интимного подтекста, мое тело откликается именно так, а разум представляет, как он снимает с меня одежду и обнажает совсем иным способом. – Я с предвкушением жду, когда ты раскроешь все свои грани.

Я глотаю, безуспешно пытаясь удержать тепло, собирающееся внизу живота.

– Я тоже этого жду.

Он поворачивает голову и смотрит на меня через плечо.

– Хорошо.

От мысли, как я обнажаюсь перед ним, сердце начинает биться чаще. Она бодрит, делает меня уязвимой, пугает и волнует.

Не знаю, он ли меня избегал или я его, с тех пор как проснулась (а может, мы оба), но все кажется намного сложнее в сравнении с этим тихим мгновением в темноте.

– Куда мы направляемся? – снова спрашиваю я.

– Какая нетерпеливая.

Я закатываю глаза.

– Будто ты позволишь мне отвести тебя куда-нибудь, не сказав, куда.

– О, Золотая пташка, я бы последовал за тобой на край света и даже за этот край, если бы ты только поманила пальчиком.

Желудок делает кульбит.

– О.

– И в самом деле.

Он продолжает спускаться по пещере и резко сворачивает налево.

– Почти пришли.

Затем я вижу что-то, похожее на тупик, но на самом деле это уголок, огороженный короткой каменной стеной. Как только Слейд обходит его, я чувствую… запах.

Наморщив нос, говорю:

– Ты только что…

– Что я только что?

Великие боги. Как сильно пахнет. С трудом борюсь с желанием заткнуть нос.

Я прочищаю горло.

– Просто не могу не отметить, как сильно пахнет. Очень неожиданно.

Слейд в изумлении смеется.

– Уверяю тебя, этот запах исходит не от меня. Но меня несколько беспокоят твои мысли о том, что я мог исторгнуть что-то настолько… едкое.

– Поверь мне, я тоже разволновалась. – Воздух весь пропитан этим запахом, а потом я