или кольями, что усиливало непроходимость засеки для неприятельской конницы. Растащить такой завал было практически невозможно, а выжигать – чрезвычайно опасно для самих татар.

Засеки охраняли засечные головы и сторожа, в подчинение которым выделялись небольшие отряды служилых людей (городовых детей боярских, стрельцов и казаков) и местное население, собиравшееся на защиту укреплений со своим оружием по подворному раскладу.

О приближении татар жителей пограничной полосы извещали высылавшиеся в степь станицы и сторожи, однако, учитывая возможность гибели или «оплошки» станичников и сторожей, на засечной Черте существовала своя дозорная служба. Наблюдательные пункты устраивались на близлежащих сторожевых курганах и высоких деревьях. Непременным условием при расстановке караулов являлось наличие хорошего обзора окружающей местности: «чтобы видеть было с тех сторож в далние места». В опасное летнее время на этих постах находились сменные караульщики, в случае появлении неприятеля зажигавшие кузовы «с берестою и смолою», оповещая окрестное население и сторожевые отряды русской конницы «про приход воинских людей». По всей укрепленной линии помимо сигнальной действовала постоянная конная связь.[614]

На открытых безлесных пространствах засеки дополнялись укреплениями – «надолобами», рвами и валами, ловушками, острогами, земляными башнями-бастионами.

Организация охраны западных и северо-западных границ

Защиту пограничных уездов со стороны «немецкого» и «литовского» рубежей обеспечивали крепости, возводившиеся на труднопреодолимых водоразделах, на торных дорогах, окруженных лесными чащобами, болотами и другими естественными преградами. Прорваться в обход таких крепостей противник, как правило, не пытался, стараясь овладеть расположенными на границе городами, разоряя их окрестности и продвигаясь во внутренние районы Московского государства. В противном случае армиям вторжения грозил неожиданный удар в спину со стороны гарнизонов незахваченных пограничных укреплений.[615] Учитывая боевые возможности литовских, польских, ливонских и шведских армий, оснащенных артиллерией, владеющей техникой ведения осадных работ, крепости на западных и северо-западных рубежах укрепляли особенно тщательно. Важными опорными пунктами являлись монастыри. Так, на последнем этапе Ливонской войны важнейшую роль в военных действиях сыграла оборона Псково-Печерского монастыря (1581 год). Польским артиллеристам удалось разрушить часть монастырской стены, но во время штурма обители, 28 октября, 300 стрельцов, защищавших ее, нанесли противнику ощутимые потери и вынудили отступить.[616]

Прежде всего укреплялись псковские города, находившиеся на направлении главного удара немецких и литовских армий. Важнейшими твердынями на этом рубеже были Псков, Изборск, Остров, Гдов. Долгое время хорошо защищенной Псковской землей, как щитом, пользовалось Новгородское государство, считавшее излишним укрепление своих западных границ в местах соприкосновения с псковскими пригородами. Основное внимание новгородцев было приковано к северному немецкому и шведскому рубежам, где они выстроили «каменные города» Ладогу, Орешек, Корелу, Копорье, Тиверский городок и Ямгород.[617] Перечисленные крепости стояли на важных стратегических путях, ведущих вглубь Новгородской земли. Копорье прикрывало Водскую дорогу, позднее (с усилением контактов с Прибалтикой) на этом же направлении на реке Луге был построен Ям-город. Путь в Карелию, Каянскую землю и к Выборгу защищали Корела и Орешек. Невско-Ладожско-Волховский озерно-речной путь стерегли Орешек, возведеный на небольшом острове в истоке Невы у Ладожского озера, и Ладога, построенная на мысе, образованном реками Волховом и Ладожкой. Со стороны Литвы новгородскую границу прикрывали каменная крепость Порхов и деревянные города Великие Луки, Старая Руса и Холм.[618] После присоединения Новгородской земли к Московскому государству указанные крепости подверглись существенной реконструкции, усилившей их в военном отношении. В дополнение к существующим построили ряд укрепленных городов. «На Девичьи горе противу города Ругодива Немецкого» – Ивангород. Первое укрепление, так называемая «четвероугольная крепость», возводится здесь в 1492 году; к нему впоследствии пристроили «Большой Боярший город» (по документам XVI века – «Большой город»), «Замок» (по источникам XVI столетия – «Вышгород»), «Передний город» (по документам XVI века – «Новый каменный город» или «Середний город») и горнверк (по источникам XVI столетия – «Земляной город»). После возведения Ивангород был включен в оборонительное полукольцо псковских форпостов, прикрывавших русские границы со стороны Швеции и Ливонии. В первой половине XVI века укрепился литовский рубеж – были построены города Себеж (1935) и Велиж (1536).[619]

Непосредственно на границе стояли заставы[620] из стрельцов, казаков, иногда дворян и детей боярских. Существовали некоторые различия между заставами от «свейского» рубежа, выставлявшимися из Новгорода и Ладоги, и «литовского» рубежа, где несли службу заставщики из Великих Лук. Прежде всего бросаются в глаза разные сроки «перемены» служилых людей. Если на русско-шведской границе некоторые заставы могли находиться по году, то на русско-польской – не более 3 недель. Службу на новгородских и ладожских заставах несли стрельцы, подчинявшиеся заставным головам.[621]

Большое внимание уделялось разведке планов и сил противника. Сбор сведений о происходивших за пределами страны событиях вменялся в обязанность всем находившимся на границе служилым людям. Однако очень часто информации, полученной от купцов и порубежных жителей, не хватало. Потому власти пограничных городов (по приказу вышестоящего начальства) занимались проведением разнообразных разведывательных операций. Детали, к сожалению, сохранились лишь в документах более позднего времени.

Помимо агентурной разведки у воевод имелись и другие возможности получения сведений об обстановке на сопредельных территориях. В случае перехода границы бежавшими из плена русскими людьми, а также «выходцами» (перебежчиками) – «литовскими людьми» или «запорожскими черкасами» – от них на заставах предписывалось получать информацию о происходивших за границей событиях. Знавших важные и самые свежие секреты («вести скорые») полагалось немедленно «присылать к государю к Москве на подводах».[622] В случае вознкновения вооруженного конфликта источником информации становились «языки».

Безопасность русских городов, находившихся на западном рубеже, становилась особой заботой правительства в военное время. Существовала система мер, призванных обеспечить им должную защиту, судить о которой можно по сохранившейся наказной памяти воеводам П. И. Шуйскому, В. С. и П. С. Серебряным, назначенным в захваченный в 1563 году Полоцк. Восстановив разрушенные огнем русской артиллерии укрепления, они должны были наладить в городе надежную караульную и сторожевую службу: «А ведати боярину и воеводе князю Петру Ивановичю Шуйскому ворота Устицкие; а боярину и воеводе князю Василью Семеновичю Серебряному ведати ворота Великие; а боярину и воеводе князю Петру Семеновичю [Серебряному] ведати ворота Софейские; а боярину и воеводе Ивану Васильевичю Шереметеву ведати ворота Богородитцкие: и учинити у них от собя головы с детми боярскими, переменяя из своих полков, и головы стрелецкие с стрелцы, у тех и у всех ворот, и по всему городу росписати, и розверстати детей боярских и стрелцов, посколку в которое место колко пригоже учинити; а на вылазке быти воеводам князю Олександру Ивановичю Прозоровскому с товарыщи. А в остроге Царь и великий князь велел быти Захарье Ивановичю Очину Плещееву, да князю Давыду