— Спасибо, Вова, — девочка взяла из его рук полупрозрачный пакетик с пластиковой молнией и не преминула сразу же его вскрыть. — Ух, ты!

— Вован, ну ты ваще! — мотнул головой её брат — Макс. — Круто!

— Что там? — поинтересовалась мать.

— Купальник, мам! Жёлтенький! Как раз такой цвет, как я люблю.

— М-да, — покачала мать головой. — Очень уж специфичный подарок. Такой жёнам или невестам дарят, знаешь об этом?

— Мне мама уже говорила, — кивнул Вовка — но другого чего-то такого же стоящего нет, а я не буду же дарить всякую фигню? Или, например, вино?

— Ещё этого не хватало! — строго посмотрел на него Иванов-старший. — Рано вам вино!

— Вот и я о том же, Анатолий Иванович, — согласился с ним Мочалов-младший. — И ещё у меня будет к вам серьёзный разговор…

— Ну, говори, «зятёк», — усмехнулся глава семейства. — Что ты там ещё придумал? Или предложение будешь делать?

— Толя! — укоризненно покачала головой мать Вали.

— Сделал бы, да рано нам ещё — не доросли.

— Гляди-ка, мать! «Зятёк» прямо как взрослый рассуждает. Ладно, шутки в сторону. Что хотел?

— Ирина Николаевна, Анатолий Иваныч, скажите, что для вас лучше — чтобы Валя летала по сугробам и грязи с автоматом или сидела в тёплом помещении?

— Глупый вопрос — конечно второе, — сразу ответила Валина мать.

— Тогда я беру её сначала в ученицы, а потом и в замы. Всё будет официально.

— Это как? — не понял Валин отец.

— Генерал собирается выжать из меня всё, что можно — он даёт мне класс для обучения радиоделу. У нас же к весне собираются расширять анклав и снова заселять покинутые деревни.

— Да, я в курсе, — кивнул дядя Толя.

— Связь будет нужна, поэтому мне дают в связисты группу ребят, но ни радиовахты, ни работу с оборудованием с меня никто не снимал. Мне тяжело одному. Поэтому разрешили взять ученика, в котором я буду уверен и который меня не подведёт.

— И ты хочешь нашего разрешения? Так? — спросила Ирина Николаевна.

— Ну, мы же ещё как бы несовершеннолетние, — пожал плечами Вовка. — Это я к тому, что иногда вахты на радиостанции придётся стоять и ночью. Я не хочу потом…

— Я тебя понял, Володя, — кивнул глава семейства Ивановых. — И пока дело обстоит именно так, как мы раньше с тобой договаривались — ни о каких «шурах-мурах» чтобы я не слышал. Мне пример генеральского сынка и Сколкова в семье не нужен. Ну, что скажешь, мать?

В комнате повисла пауза.

— Ирина Николаевна, поймите, Валя будет сидеть в тепле и с микрофоном в руке, а не бегать с автоматом по зарослям, — поднял на неё глаза Вовка.

— Мам! — до этого молчавшая девочка наконец-то подала голос и с надеждой посмотрела на неё.

— А где вы будете заниматься? — насупившись, спросила Иванова-старшая.

— Мне дали другое здание — старую оружейную комнату и иногда у нас дома.

— А люди-то что скажут? — посмотрела она на мужа.

— Наверное, тут всё схвачено, — усмехнулся Макс. — Вот если бы не Илья и Олег…

— Цыц! — осадил его отец. — Твоего мнения пока никто не спрашивал, помолчи. Ладно, конечно, перспектива сидеть в тепле, а не морозить задницу, делает твоё предложение приемлемым…

— А я что, из роты совсем уйду? — удивилась Валя.

— Нет, но будешь на таких же правах, что и я, — ответил Вовка. — Числимся в роте, а работаем на весь анклав. Если придётся куда-то далеко выезжать — тут уж я, а ты в главной радиорубке нашего дома. Поэтому я и говорил об этом.

— А ночевать где? — мигом задала вопрос мать.

— В моей комнате.

— Ну, не знаю… — насупилась мать.

— Мам! Что со мной случится в доме Сергея Ивановича? — вскочила со своего места девочка.

— Ира, не зуди! Володька правильно сказал — ноги лучше в тепле держать, — осадил супругу глава Ивановых. — Опять же об их дружбе знает даже генерал — уже отличились. Если всё останется так, как есть — все наши с тобой, Вова, договорённости, считай, что согласие тобой получено. И давайте переходить к празднику, а то скоро свет отключат.

14 декабря 2027 года. д. Тополиновка. Вечер

Вчера выпал первый снежок, но лишь кратковременно, оставив после себя грязевую жижу и ворчание водителей транспорта, совершающего перемещения между Тополиновкой и Барсуково. Строителям не хватило чуть-чуть до окончательного пуска котельной в микрорайоне, где обосновалось большинство беженцев из Оренбурга и Ниша. Хорошо, что она работала на мазуте и, загубив пару автозаправщиков, тополиновцы собрали остатки мазутной массы со всех исследованных котельных такого же типа в Барсуково. Стремясь закончить с пуском тепла в квартиры, по сути превращённые в коммуналки, ремонтники работали в три смены, порой, забывая вовремя поесть.

Несмотря на все трудности, анклав преображался: четырнадцать двухэтажных домов были сданы в эксплуатацию благодаря строительным бригадам, образовав целую улицу. Строительство шло семимильными шагами, прерываясь иногда на ночной отдых — работали сразу на паре объектов за раз, в две, а то и три смены, когда холода окончательно накрыли деревню. Хотя деревней Тополиновку уже нельзя было назвать — по сути, это уже был посёлок городского типа. Южного блокпоста уже не существовало — окраина посёлка дошла практически до асфальтного шоссе, уничтожив большую часть посадок в этом районе и постепенно разрастаясь ближе к Семёновскому лесу. Тот, кстати, перестал называться таковым — там и остались-то жалкие прореженные насаждения да небольшая берёзовая рощица.

Общественная жизнь посёлка частично замерла из-за наступивших холодов, переместившись внутрь общежитий, казарм и домов, однако на смену одним занятиям пришлись другие. Молодёжь прочно засела за учебники, стремясь наверстать упущенное в тёплые сентябрь, октябрь и часть ноября, взрослые переключились на рутинную работу, корпя над картами, сметами и документацией по всем эксплуатируемым машинам и агрегатам.

Школьников набралось больше шестисот человек разного возраста — фактически полноценная школа районного масштаба. Занимались в две смены в… общей столовой в перерывах между принятием пищи. Да, неудобно, да,