В ушах Чернова опять прозвучал голос Алексея Копытова: «Николая вы все равно не найдете». «Неправда, нашли, — с удовлетворением и в то же время с тоской о загубленной жизни подумал Федор. — Да, если бы не обвал, то поиски оказались бы значительно дольше и труднее, но не прекратились бы. Каждый бы кустик проверили...»

— Преступление можно считать раскрытым, — доложил Чернов прокурору.

Однако, внимательно выслушав его, Рылов возразил:

— Для того чтобы считать преступление раскрытым, нужно полностью изобличить виновных.

— А разве они не изобличены? — удивился Федор.

— Сейчас вина Копытовых в убийстве, по нашему мнению, полностью доказана, однако давай еще раз проанализируем, что мы имеем. Первое: Копытовы изобличены во лжи, так как их утверждения о том, что они провожали Петренко по летней дороге, опровергнуты, более того, мы доказали, что именно с Копытовыми Петренко был на зимнике, то есть недалеко от того места, где найдены его останки. Второе: вещи погибшего обнаружены у Копытовых. Третье: Копытовы по натуре люди алчные, это тоже доказано. Кстати, третье обстоятельство, если его глубоко проанализировать, можно рассматривать не только как изобличающее, но и как оправдывающее Копытовых.

— Почему? — не понял Федор.

— Например, как ты знаешь, они утверждают, что часть вещей Петренко оставил у них на хранение и они, услышав о его исчезновении, решили присвоить эти вещи. Таким образом, жадность Копытовых превращается в аргумент, подкрепляющий их объяснения. Недавно я часов пять потратил на допрос старухи Копытовой и знаешь чего добился? Эта набожная женщина сказала мне: «Мой муж настолько жаден, что за копейку в церкви нагадит». А в ее оценке это высшая степень жадности.

— Все правильно, но ведь нам известно, что Петренко убит, и убит именно недалеко от того места, где он в тот злополучный день был с Копытовыми, — горячо возразил Чернов.

— А представь себе такое. Мы кончим расследование, Копытовы ознакомятся с материалами дела, а в суде покажут, что, мол, действительно были с Петренко на зимнике: хотели проводить его по этой дороге, но не прошли через болото, вернулись и проводили его по летнику. Они не знают, когда и зачем Петренко вернулся в эти места; может, возвращался к ним за оставшимися вещами, заплутал и был убит кем-то... И мы не сможем ничем опровергнуть эти объяснения, так как ни одна экспертиза не даст заключения, что Петренко погиб именно в тот день.

— Зачем же тогда они изворачивались и врали? — не сдавался Федор.

— Ну, только одно вранье не доказывает их виновность, — спокойно возразил Рылов.

— Есть еще одно обстоятельство, которое свидетельствует о виновности Копытовых и которое вы не упомянули.

— Какое?

— Если бы Петренко убили какие-то другие, случайные люди, то им незачем было бы так тщательно скрывать труп. Случайным убийцам это совершенно не нужно, а вот Копытовым — необходимо!

— Что ж, это верный логический вывод, — сказал в раздумье Рылов. — Да ты не горячись, не горячись! — попросил он Федора, видя его нетерпеливое желание высказать очередное соображение. — Мы должны предвидеть все ходы противника, для того я и провел такой анализ. Ведь нельзя исключить возможность нарисованной мною ситуации, верно?

— Верно, — подумав, согласился Чернов.

— А теперь давай вместе решать, какое доказательство может использовать следствие, чтобы одним ударом опровергнуть подобные измышления, если они будут, и не только опровергнуть, но и припереть Копытовых к стенке, заставить их говорить правду. Мы должны разграничить вину каждого из них и выяснить истинные мотивы убийства. Ведь ты понимаешь, что если мы говорим об убийстве, то должны сказать и почему оно произошло?

— Понимаю.

— Так вот, нам нужны правдивые показания Копытовых. Скорее всего, эти показания помогут нам собрать новые доказательства их вины. И если даже потом, на суде, Копытовы опять начнут запираться, то собранных улик будет уже достаточно.

Оба на некоторое время задумались. Прокурор перебирал в памяти различные способы исследования вещественных доказательств, описанные в курсе криминалистики, который он изучал еще в тридцатые годы, и сетовал на то, что недостаток времени не дает возможности постоянно следить за новыми открытиями в этой области. Нужный способ никак не приходил ему в голову. Незаметно мысли прокурора переключились на Чернова: способный парень, с прирожденными задатками следователя, а вот образования не хватает. Ему нужно заочно учиться, тогда любое дело будет по плечу. Наука шагнула далеко вперед, возможности криминалистики становятся безграничными, и, чтобы их использовать, необходимы знания.

А Чернов в это время лихорадочно вспоминал все виды экспертизы, известные ему из периодических криминалистических сборников, которые он читал урывками. «Нет, эта не подходит, эта тоже». И вдруг Федора осенило: электрографическая экспертиза.

В кабинете прокурора, набычившись, сидит Копытов-младший, чернявый, плотный, очень похожий на своего отца. Пребывание под стражей еще более усилило их сходство: лицо Алексея покрылось густой черной щетиной, и теперь различить отца и сына на первый взгляд можно было только по длине бороды и усов. Маленькие черные глаза Алексея равнодушно скользили по фотографиям, которые Рылов разложил на столе. Однако его руки с крупными мощными кистями никак не могли найти себе места и выдавали волнение Копытова-младшего: Алексей то складывал их крест-накрест, то крепко обхватывал ими плечи, то одной рукой сжимал запястье другой. Видно было, что ему очень тяжело сидеть здесь.

Рылов пододвинул к нему фотографии.

— Они вам о чем-нибудь говорят?

— Ничего я не знаю, — заученно забубнил Алексей. — Отпустите меня в камеру.

— Нет, в камеру вам еще рано, — спокойно возразил Рылов. — Сначала вы ответите на все мои вопросы, расскажете правду, а потом уж пойдете размышлять наедине со своей совестью.

— Ничего я не знаю! — В глазах Алексея на мгновение блеснул злобный огонек, отчего лицо его приобрело свирепое выражение, но он быстро подавил в себе ярость, прикрывшись маской равнодушия, лишь нервные движения рук выдавали его.

Рылов в этот момент почему-то вспомнил показания Добровольской о том, как она выпроваживала сватов Копытовых, пришедших к ней вскоре после исчезновения Петренко.

Открылась дверь, и Копытов насторожился, но тут же втянул голову в плечи, стараясь не смотреть на вошедшего. Чернов неторопливо подошел к столу и поставил на него небольшой фанерный ящичек. Алексей отвернулся к стене, но взгляд его неудержимо тянулся к столу. Скосив глаза, Копытов увидел, что прокурор держит в руках гипсовый слепок