— И в этом, конечно же, тоже обвинили русских? — поинтересовался я. — А ты, конечно же, так ничего и не заподозрила.

— Я что, так похожа на глупую куклу, Горчаков? — Хельга недовольно нахмурилась. — Догадок у меня возникало немало, и самых разных, но герр канцлер умеет строить из себя доброго дядюшку Эриха. Скорее уж я готова была заподозрить кого-то из вассалов отца — или даже поверить в сговор курфюрстов и имперских князей с твоим императором.

— И поэтому и решила удрать?

— Да. Может, я и не самая сообразительная из принцесс, Горчаков — но уж точно не дура. — Хельга мрачно усмехнулась. — Рано или поздно кто-нибудь непременно подсунул бы мне отравленное пирожное… или просто придушил бы подушкой. Или мое холодное тело нашли бы болтающимся в петле где-нибудь на чердаке дворца, и вся нация скорбила бы о безвременно ушедшей девчонке, которая не выдержала страданий… и прочего дерьма.

— Да уж. — Я покачал головой. — Пожалуй, теперь побег выглядит не такой уж дурацкой затеей. Даже на фронт.

— Там у меня был мой “Фоккер”, оружие, полный бак керосина и хоть какая-то цель. — Хельга откинула со лба золотистую прядь. — Не так уж и мало, когда привычный и понятный мир трещит и расползается по швам.

Я не ответил — сказать мне было, в сущности, уже нечего. Кто-нибудь другой на месте Хельги, возможно, поступил бы иначе: собрал вокруг себя преданных людей отца, затеял расследование, докопался до истинных причин смерти матери, разглядел истинные причины и истинных виновников и заговора, и вспыхнувшей на востоке войны…

Впрочем, вряд ли Каприви дал бы упрямцу прожить дольше пары недель. Щупальца канцлера тянулись во дворцы чуть ли не всех монархов Европы, а уж резиденцию кайзера в Вене наверняка опутывали полностью — от фундамента до самого высокого шпиля на крыше. Так что решение Хельги на деле оказывалось чуть ли не самым разумным и дальновидным. В конце концов, ей уж точно куда лучше было оказаться здесь, со мной в поместье Кеннеди, чем превратиться в прекрасный и оплакиваемый всей германской нацией труп в каком-нибудь готическом соборе.

— Ну вот. — Хельга подятнула ноги под одеяло. — Теперь ты про меня все знаешь.

— Напротив, фрайин… то есть, ваше высочество, — тут же поправился я. — Как раз теперь я знаю куда меньше, чем думал… Даже как тебя называть. По титулу? Анна-Мария? Или все-таки можно сократить до Анны?

— Ну… я бы предпочла остаться просто Хельгой — без всяких там великосветских выкрутасов. Во-первых лишнее внимание нам уж точно ни к чему, а во-вторых — мне кажется, это имя мне подходит куда больше, — Хельга вымученно улыбнулась. — Есть в нем что-то…

— Воинственное, — кивнул я. — Стойкое, нордическое… Не знаю, как насчет наследной принцессы, но для офицера Рейха — лучше не придумаешь.

— А я и есть офицер. — Хельга пожала плечами. — Или какая-то супершпионка. Или просто девчонка на мотоцикле, самая обычная. Интриги, дворцы, титулы — все это было так давно, что я и правда уже почти успела забыть.

— Зато они тебя вряд ли забыли… Да и я от тебя теперь точно не отстану. — Я попытался улыбнуться, чтобы слова не звучали слишком уж угрожающе. — Дочь кайзера и наследная принцесса Рейха — слишком ценное сокровище. Такое не стоит выпускать из рук.

— Наследная? — ядовито отозвалась Хельга. — Да будет тебе известно, Горчаков — по законам Священной Римской Империи правителя выбирает совет князей и курфюрстов. А значит, я не имею права на трон — вообще никаких!

— И тем не менее династия Габсбургов занимала его тысячу с лишним лет. — Я многозначительно погрозил пальцем. — Если бы твоя мать была всего лишь носителем титула и древней фамилии — вряд ли кому-то понадобилось бы ее убивать… Впрочем, ты и сама все это знаешь — иначе не стало бы удирать из дворца в Вене.

Хельга недовольно засопела, но так ничего и не сказало — видимо, возразить ей оказалось нечего. При всем своем нраве она не могла не понимать, что живая принцесса из династии Габсубргов всегда будет угрозой владычеству канцлера… или того, кто может занять опустевший престол волей совета курфюрстов, князей, фрайгерров и еще черт знает кого.

— Ты можешь претендовать на трон по одному лишь праву рождения, — продолжил я. — Не говоря уже о том, что дочь покойного Вильгельма наверняка поддержала бы если не вся столичная знать, то половина — уж точно.

— Не смеши, Горчаков, — поморщилась Хельга. — Герр канцлер умеет не только заводить друзей, но и избавляться от врагов. Если кто-то и был верен моему отцу — теперь в Вене их не осталось совсем… Так что — забудь. Теперь я просто фрайин фон Рихтгофен, лейтенант Рейха. Без наследства, громкого титула… даже без своего аэроплана.

— Ну… пообещать тебе аэроплан я, пожалуй, не могу… — Я потер заросший щетиной подбородок. — Зато вернуть титул и даже трон вполне возможно… при определенных обстоятельствах. У принцессы из рода Габсбургов найдутся союзники хотя бы из числа аристократов, которым оружие заговорщиков угрожает точно так же, как и всей европейской знати. А уж если тебя поддержат и правящие дома России, Франции и других…

— И снова интриги, тайные сговоры… Разделять и властвовать — любимые игрушки великого князя Горчакова. А обо мне ты подумал?! — Хельга вдруг посмотрела на меня так, что в комнате от льда ее глаз заметно похолодело. — Думаешь, я хочу всего этого?

— Уверен, что не хочешь. — Я пожал плечами. — Знаешь, фрайин, я и сам бы с радостью хоть прямо сейчас уселся на байк с тобой вместе и укатил… да куда угодно! Лишь бы подальше от всех этих дрязг, войны, политики и прочего великосветского дерьма. Но так уж вышло, что я родился в семье князей Горчаковых, а ты — принцесса Анна-Мария фон Габсбург, чья династия правит Рейхом с незапамятных времен.

— И что с того?!

— Если честно — сам не знаю. Может, это просто наша плата за те привилегии, которые дает громкий титул. Или просто обязательства, от которых на самом деле не так уж просто отказаться. — Я поднялся, сделал пару шагов и уселся на кровать рядом с Хельгой. — Дед всегда учил меня, что аристократ служит стране и народу, а не короне… А у того, кто сам носит корону, сложностей наверняка не меньше. Но нравится тебе это или нет, фрайин — сейчас именно в твоей власти остановить войну между нашими странами.

— Но как, Горчаков?

Хельга чуть подвинулась и опустила голову мне на плечо… и на