Кроме того, мыслитель считает, что тяга к желаниям изначально присуща человеку, а вопрос заключается лишь в рациональности собственных устремлений. Если они рациональны, то еще большие желания не создадут для общества проблем. Однако при их нерациональности появление большего количества желаний приведет к социальным беспорядкам. Сюнь-цзы писал:

То, что желания не ждут, когда они станут доступными, [с тем чтобы только тогда проявить себя], – это люди получают от природы! То, что человек стремится удовлетворить лишь те желания, которые он считает доступными, – это люди получают от сердца!.. Поэтому когда в своих желаниях [люди] переходят границы [допустимого], но их действия не следуют до конца [за этими желаниями] – это значит, что сердце сдерживает действия человека. Если то, что сердце считает правильным, соответствует [естественному] закону, то, пусть желаний будет и много, разве они повредят [наведению] порядка [в Поднебесной]?! Когда в своих действиях [люди] переходят границы [допустимого], в то время как в своих желаниях [они] не стремятся [кэтому], – это значит, что так поступать человеку повелевает его сердце. Если то, что сердце считает правильным, не соответствует [естественному] закону, то, пусть желаний будет и немного, разве они смогут пресечь беспорядок!? <…> Врожденные свойства [человека] даны ему небом; чувства – это то, что присуще врожденным свойствам; желания – следствие чувств. Считать, что все желаемое доступно, и стремиться добиться этого – это то, что трудно избежать человеку в своих чувствах… Хотя желания и не могут быть полностью удовлетворены, однако к этому можно приблизиться! Хотя желания и не могут исчезнуть, однако стремления к их удовлетворению можно ограничить («Сюнь-цзы», «Чжэн мин»)[166].

Высказанные Сюнь-цзы идеи характеризуются рационализмом и глубиной. Они оказали сильное влияние на будущие поколения. Комментаторы эпох Сун-Мин, критиковавшие концепцию обоих Чэнов и Чжу Си о «сохранении принципов и искоренении желаний», в своих основных тезисах не отдалялись от идей Сюнь-цзы.

Приведем несколько примеров, поясняющих их взгляды. Конфуцианец эпохи Мин Ло Циньшунь писал:

Человек наделен желаниями, которые неизменно исходят от Неба. В этом есть необходимость ограничения себя, но есть и потребность, которую нелегко изменить. Если все будут исходить из ограничения себя, учитывая принципы потребностей, то настанет спокойствие. Разве это не хорошо? Зло проявится только в том случае, если поддаться плотским порывам и забыть о пути назад. Конфуцианцы в древности в большинстве своем говорили об искоренении человеческих желаний, их обуздании. Те, кто сохраняет это учение, не могут не быть строгими. Однако основной смысл их суждений, похоже, ушел несколько в сторону. В природе всех людей заложены желания, а также чувства радости, гнева, печали и веселья. Но разве радость, гнев, печаль и веселье можно побороть? («Кунъ чжи цзи» – «Записки о знании через нужду», цзюань 2).

Конфуцианец эпохи Цин Дай Чжэнь, критикуя концепцию обоих Чэнов и Чжу Си о «сохранении принципов и искоренении желаний», а также поясняя смысл фразы «угасание небесных принципов и исчерпывающее осуществление человеческих желаний» из «Юэ цзи», отмечал:

Природа подобна воде. Желания подобны ее течению. Их ограничение и знание меры образует связь с небесными принципами. Это – Путъ-дао взаимного порождения и питания, подобно тому, как вода выходит из-под земли. Сердце, поглощенное человеческими желаниями и идущее по пути строптивости и обмана, а также беззакония и смуты, – сродни разливам рек, заполняющих все в Срединном государстве <… > Небесный принцип означает ограничение своих страстей и неисчерпывание человеческих желаний. То есть желаниям нельзя исчерпывающе осуществлять, но это не значит – не иметь их. Можно иметь, но ограничивать, чтобы чувства не переходили через край и не были недостаточными. Можно ли назвать это не соответствующим небесным принципам?! («Мэн-цзы цзы и шу чжэн» – «Смысл иероглифов “Мэн-цзы” в истолковывающих свидетельствах», цзюань 1).

Даосы и представители других школ, рассматривавшие подобную проблематику с точки зрения пестования жизни, также высказали немало идей, касающихся «усмирения» и «пестования желаний». Это сыграло важную роль в обогащении концепции «ограничения желаний» в рамках традиционной культуры. «В старину мудрые цари устраивали парки, сады, заповедники и пруды исключительно для созерцания и прогулок, строили дворцы, палаты, терема и беседки исключительно, чтобы укрыться от жары и дождя. Коней и экипажи, платье и шубы держали лишь для того, чтобы прикрыть тело, согреть кости, еду и питье, меды и вина – для потрафления аппетиту, утоления голода. Музыка и цвет, мелодия и песня существовали исключительно для ублажения существа и развлечения. Этими пятью вещами мудрые цари питали свое существо. Они не были привержены скупости и не боялись тратить. Просто стремились к миру со своим существом» («Люйши Чуньцю», «Чжун цзи» – «О человеке»). «Небо рождает человека наделенным страстями и желаньями. Желанья порождают стремления, стремлениям присуща мера. Мудрец познает эту меру, дабы сдерживать свои желанья. Поэтому и в стремлениях своих он не преступает грани» («Люйши Чуньцю», «Цин юй» – «О стремлениях и желаниях»)[167].

Еще до Сюнь-цзы была распространена концепция, гласившая: «Благородный муж распоряжается вещами, а ничтожный человек находится в распоряжении у вещей». Сюнь-цзы объяснил ее следующим образом: «Когда человек добивается совершенства в своих желаниях, он может высоко держать голову перед богатыми и знатными; когда человек обращает основное внимание на добродетельность и соблюдение своего долга, он может пренебречь ваном и гуном. Человек должен проверять свое внутреннее содержание и пренебрегать внешними вещами. Предание говорит: “Совершенный человек заставляет служить себе вещи, ничтожный человек сам служит вещам”» («Сюнь-цзы», «Сю шэнь»)[168].

Смысл данной фразы заключается в том, что человек, делающий акцент на духовном совершенствовании и практическом применении моральных принципов, не обращает внимания на знатность и богатство. То есть индивид, сосредоточенный на внутреннем, довольно легко относится к внешнему. Передававшаяся из поколения в поколение концепция «благородный муж распоряжается вещами, а ничтожный человек находится в распоряжении у вещей», заключает именно этот смысл. Быть «благородным мужем», который «распоряжается вещами», или «ничтожным человеком», которым «распоряжаются вещи», – вот вопрос, на который человеку, занимающемуся духовным совершенствованием, необходимо дать ответ. Сюнь-цзы развивал данную идею:

[Людей, которые] в глубине своих мыслей пренебрегали бы основами [дао] и не придавали бы значения вещам, не бывает! [Людей, которые] придавали бы значение вещам и при этом не испытывали бы внутреннего беспокойства, не бывает! [Людей, которые] оставили бы в своих поступках основы [дао] и которым не грозила бы после этого опасность, не бывает! [Людей, которым]