Ближе к утру «носильщики» стали возвращаться от фургонов с грузом, все они несли деревянные бочонки с жидкостью. Успевшие немного отдохнуть разведчики занялись новым делом: они обильно поливали захваченные здания керосином изнутри и снаружи. Все равно никого живых в Ватикане не осталось к этому времени, а те документы и ценности, что не удастся унести, нужно уничтожить дотла. Не во всех емкостях был керосин, некоторые содержали более активные смеси, способные прожечь камень и расплавить металл. Как раз их обильно использовали в казначействе и папской резиденции. Эти два здания обязаны были не просто сгореть, а расплавиться, демонстрируя божий гнев по отношению к отступникам пути Господнего.

За полчаса до рассвета все действующие лица покинули Ватикан, оставив лишь дежурное отделение. Вскоре последние повозки покинули Рим, увозя в своих кузовах самое ценное, что хранилось в папских подвалах, – информацию. Информацию о многочисленных преступлениях католической церкви и лично кардиналов и пап. Информацию об агентах Ватикана по всему миру, о принадлежащих святому престолу ростовщических конторах и пиратских кораблях. Информацию о тайнах европейских династий и компрматериал на добрую половину известных банкиров и купцов. Убойную по своей силе информацию, которую опытные оперативники Новороссии непременно используют в интересах русов. На фоне этого несколько сотен долговых расписок и десяток тонн золота и драгоценностей, оказавшиеся в руках русов, представляли гораздо меньшую ценность. Ну а рукописям и книгам из библиотеки Ватикана еще долго придется ждать своего часа в закрытых хранилищах Ирия, пока их изучат библиотекари наместника.

Этим утром жители Рима проснулись не от ярких осенних лучей итальянского солнца, всех разбудила внезапная вспышка в центре города. Уже через несколько мгновений вспышка превратилась в густой огромный столб огня, поглотивший все строения Ватикана. Горели здания с такой силой, что поднялся настоящий смерч, выметавший в сторону огромного костра весь мусор с улиц Вечного города. Зеваки, заставшие первые минуты пожара, были поражены его силой, под огнем плавились не только свинцовые листы кровли, плавились камни в стенах домов. Однако самим зевакам вскоре пришлось бежать от пожара, ибо жар невиданного огня быстро перекинулся на соседние здания. Дом за домом, целые кварталы Рима загорались от огня, поглотившего Ватикан. В панике, объявшей центральную часть города, никто не заметил десяток работяг, любовавшихся пожаром до вечера. Таких зевак на улицах города в тот день было много, а у властей города хватало забот.

Только вечером, когда выгорел весь район города, пожар прекратился сам собой, поскольку поблизости не осталось ничего такого, что могло бы гореть. А на остывшее пепелище римляне пришли лишь утром, чтобы ужаснуться картине сгоревшего Ватикана: там были расплавлены даже камни, а от резиденции папы не осталось и камней. Впервые в обозримой истории Рима в огне дьявольского пожара погиб сам папа и десять его кардиналов, оказавшихся на свою беду в Ватикане. Конечно, никаких следов на пепелище такого масштаба найти не смогли, даже трупы несчастных стражников обгорели настолько, что помещались в обычном ведре. В подвалах казначейства были найдены расплавленные остатки золота и серебра, на руинах соборов сохранились полурасплавленные серебряные распятия.

Вроде бы такие находки давали повод не думать о поджоге или ограблении, но никто не верил, что несколько охраняемых зданий могут загореться одновременно просто так, без причины. Поэтому уже скоро со стороны предместий потянулись слухи, что сам Господь наказал мздоимцев и развратников. Якобы кто-то видел перст божий над Ватиканом перед началом пожара. Как всегда, быстро нашлись очевидцы, видевшие этот указующий перст лично, некоторые даже слышали глас Божий, грозивший карой отступникам. В Риме едва не начался очередной бунт, который успели вовремя усмирить. За этими бедами никто не заметил, как несколько сотен повозок благополучно добрались до уютной бухты контрабандистов на западном побережье «итальянского сапога». Там молчаливых русов дожидались корабли Новороссии. По мере подхода караванов безопасники сноровисто перегружали мешки, которые никто из таможенных властей Папской области так и не увидел. Распаковали эти мешки уже в порту Петербурга, на закрытом от посторонних причале.

– От имени Петра Головлева, от имени Новороссии, объявляю всем участникам операции благодарность, – выступал через неделю перед всеми разведчиками и безопасниками, снова собравшимися на закрытой базе министерства обороны, Кожин, не скрывавший радости на своем лице. Радости от удачной операции, от ценности захваченных документов, от изменения европейской политики в пользу русов. Радовался офицер за свою страну, за православие, отомстившее руками русов подлому Ватикану, некогда разрушившему Константинополь предательским нападением. Радовался Николай выздоровлению своего друга Петра и возможности активных интриг, что давали добытые документы. Потому и награда участников операции ожидала высокая. – Напоминаю, что никаких документов о нашем участии в пожаре Ватикана нет и не будет. Еще раз прошу забыть о прошедшей операции, потому и наград никто из вас не получит, в силу ее секретности. Однако вместо награды каждый из вас получает годовое жалованье, месячный отпуск и бесплатный проезд в любую точку Новороссии, хоть в Южную Африку, хоть на Сахарные острова!

К вечеру жара немного спала, из Голубиного ущелья потянуло прохладным воздухом, легкий ветерок напомнил о невыносимом холоде предстоящей ночи. Несмотря на это, день не закончился, марево жаркого воздуха, словно огромная линза, колыхало окрестные горы. Караванная тропа на глазах раздваивалась, поднимаясь над собой, рядом с ней плавали в воздухе вторые склоны гор. Уходящий караван почему-то не раздвоился, а исчез из вида, спрятавшись в колеблющемся воздухе. Ни единого верблюда, ни одного человека не было видно, словно караван исчез или вовсе его не было. Сергей едва не решил, что все приснилось, и на всякий случай проверил склад с оружием и свои записи. Нет, все правильно, пятый караван огнепоклонников ушел сегодня в полдень, забрав сорок ящиков с ружьями и патронами.

Кожин успокоился, проверил посты – парни выглядели хорошо, внимательно рассматривая подходы к запрятанной в горах базе. Все восемь помощников были рады отправке очередного каравана с оружием: они знали, что остался еще один, последний караван, после чего они смогут вернуться в родные общины. Месяц ожидания в одном из самых глухих ущелий на севере Персии скоро закончится. Как закончится и подготовительная работа самого Сергея Кожина, полтора года странствовавшего по Персии. Закончится долгая нудная подготовка, включившая в себя тысячи переговоров и встреч, сотни верст, пройденных горными дорогами.

Мужчина спустился в свою хижину, сложенную в первые дни из камней, с очагом и нарами из жердей. Привычно подогрел на примусе чайник, заварил геокчай. Есть не хотелось совершенно, Кожин мельком взглянул в осколок зеркала, укрепленный на стене. Из стеклянного обломка на него смотрел загоревший дочерна молодой перс, с аккуратной бородкой и усами, немного раскосыми глазами, намекавшими о тюркских корнях. Чалма, повязанная по всем правилам туркменских воинов, скромный, но дорогой халат и мягкие чувяки дополняли облик благородного воина. Да, восточные глаза матери, доставшиеся старшему сыну Николая Кожина, часто выручали его в странствиях по Персии. Никто из подозрительных блюстителей закона не заподозрил в столь явном северном для Персии разрезе глаз агента Турции или Новороссии.