— Да, — все-таки ответила она. — И теперь нужен новый план. Совместный, твое сиятельство. Мы же не хотим быть казненными императором?

Вопрос-пощечина ударил резко, наотмашь, напомнив о том, как изменилась реальность для Дорана. В новой реальности он не совершенный глава Тайного сыска, а запутавшийся герцог, у которого появились тайны и от императора, и от кардинала. Тайны, которые он всеми силами должен сберечь.

— Уйди. Мне нужно подумать.

— Поговорим позже, твое сиятельство.

И Ниира-Киоре скрылась за дверью. Он зажег свечу, чтобы уничтожить письмо Джеммалсона, и держал бумагу, пока огонь не лизнул пальцы. Киоре нужна ему как проводник к Вайрелу. Нужна, чтобы добыть информацию. Была нужна, как странный, необычный друг…

Но всё это вторично, потому что глава Тайного сыска должен следовать долгу, а не собственным желаниям. И этот долг говорил, что открытая ссора с Киоре сейчас совсем ни к чему. Проклятый долг выкинул из кабинета и бросил под дверь спальни. Постучавшись, Доран вошел — Тари вскинула руки, уронив снятую с постели простыню. Киоре вышла из уборной.

— Перемирие? — настороженно спросила она.

— Разговор, — поморщился Доран и жестом велел Тари уйти. — Я хочу увидеть твое настоящее лицо, — решительно и твердо произнес он.

— Так и быть, — легко согласилась она. — Ты мне муж как-никак!..

Она подошла к трюмо. Первым сняла парик, сетку с волос, потом что-то сделала с лицом, используя несколько тряпиц и флакончиков — всё неспешно и привычно, как расчесаться перед сном любой женщине или нанести крем на лицо.

— Ничего общего с Лааре, не так ли? — и повернулась к Дорану.

Потемнели брови, чуть иным стал оттенок кожи; глаза, не обведенные косметикой, словно увеличились, а лицо огрубело, лишившись детской округлости. Короткие темные волосы едва касались подбородка. Доран смотрел на нее так, как изучают интересного незнакомца, и Киоре это нервировало — было заметно по напряженно сомкнутым губам, по недовольной искорке в глазах.

— Теперь и у тебя есть власть надо мной, — произнесла она. — Ты один знаешь, как я выгляжу на самом деле.

— И ведь ни разу ничего не отвалилось, — вздохнул Доран. — Я не хочу, чтобы ты дальше действовала в тайне от меня, чего бы это ни касалось, потому что это может помешать моим планам.

— Мое желание отомстить не может помешать тебе, — отрезала Киоре, скрестив руки на груди.

— Но уже помешало. Освеш мертв. Почему это не может повториться?

— То есть ты спокойно примешь, если я подойду и скажу, что хочу убить одного и ограбить другого? Не лукавь, Доран, тебе это не понравится.

— Ты говорила о совместном плане.

— Да, — она дернула плечиком и заново завязала узел на халате, — плане, как нам не оказаться пойманными императором или кардиналом. Но я ничего не говорила о том, что мы будем отчитываться друг другу о каждом шаге! Сейчас я могу обещать тебе, что Ниира вскоре умрет, и ты станешь свободным вдовцом. И обещаю, что твоя честь и честь рода при этом не пострадают. Заметь, этим я заметно усложняю себе жизнь!

Доран сел на кровать и сцепил руки в замок. Она стояла перед ним, воинственно задрав подбородок, упрямая, готовая стоять на своем до конца, но под его прямым, немигающим взглядом выдохнула и устало сжала переносицу, словно это помогло бы успокоить бешено скачущие мысли.

— Давай подумаем, твое сиятельство, — начала она тихо. — Кардинал уверен в своих подозрениях?

— Да, уверен. Я обещал ему разговор с тобой. Но он не обещал ничего не предпринимать со своей стороны… — он оперся вытянутыми руками о свои колени, сжал их.

— Если кардинал начнет опрашивать родственников Нииры, ничего не найдет, — она повела головой, почесала плечо, задетое волосами. — Гораздо хуже, если он будет действовать против меня здесь, в столице.

— Ты сейчас герцогиня. Чтобы что-то сказать против тебя, кардиналу нужны весомые доказательства, — качнул головой Доран.

— Ну что ж, спасибо за титул! — усмехнулась она, потягиваясь. — Нет, как же быстро этот старик всё понял, да еще по фотографиям… Учись у него, твое сиятельство! Без подсказок ты меня не разоблачил, а кардиналу хватило бы и одной!..

До трюмо было ровно три шага. Он навис над девушкой, уперев руки в столешницу — ее зрачки расширились, а дыхание на мгновение замерло. «Не Лааре… Не Ниира…» — сбились мысли, но лишь на мгновение.

— Я давно уже заподозрил неладное, не льсти себе, — выговаривая каждое слово, произнес Доран. — Я был ослеплен…

«Ослеплен чувствами», — не договорил он, потому что горло перехватило.

Она прикрыла глаза и глубоко вздохнула, а когда вновь посмотрела на герцога, тот увидел смирение, плясавшее глубоко на дне зрачков.

— Подлая трусость мне не свойственна. Достань вина, мой дорогой супруг, и идем в твою спальню. Помнится, ты хотел узнать о моей жизни. Я расскажу тебе всё, и, может быть, ты хоть немного меня поймешь.

Он приподнял бровь, но Киоре больше ничего не сказала, только до странного легко высвободилась из его захвата, увернулась, как бабочка от неловкого взмаха руки карапуза.

— Дай только верну лицо герцогини, ведь и у стен есть глаза…

Доран вышел из спальни, пустив внутрь так и стоявшую под дверьми Тари в обнимку с простыней. Бутылку вина принес из кабинета, не утруждая себя бокалами, сам собрал на кухне тарелку немудреных закусок. Он успел и вернуться в свои покои, и машинально разложить ломтики мяса на блюде, прикрыть их сыром, откупорить бутылку…

Киоре вошла бесшумно, длинный золотистый халат волочился за ней, и дверь его бы защемила, если бы закрылась до конца. Он стоял, опираясь на стол, когда девушка подошла к нему и, заставив наклониться, поцеловала. Дверь тихо закрылась, и Доран успел заметить стоявшего по ту сторону дворецкого.

— Теперь не побеспокоят, — отошла от него Киоре, спрятав руки за спину.

Халат волочился за ней по полу, и почему-то Доран мог смотреть только на этот глупый шлейф, скользивший по навощенному паркету. Она пришла босиком, остановилась у картины, изображавшей шторм.

— Любишь море?

— Как видишь, — уклончиво ответив, провел пальцем по горлышку бутылки, и Киоре вздрогнула от гулкого звука.

— Не делай так.

— Я должен тебя слушаться?

— Да. Я ненавижу этот звук.

— Так же, как и красное?

— Совершенно верно.

Отвернувшись от картины с черными волнами, она отобрала у него бутылку и сделала несколько глотков, скривилась, прижав руку к носу. Доран поморщился: и где же манеры? Как будто прочитав его мысли, она усмехнулась, осматривая помещение. Схватив