В какой-то момент паладин заметно понизил голос:

— Вот ещё что, сир Робин… На привале я слышал разговор солдат, которые тут же замолкли, когда поняли, что я рядом. А сир Вилфорд в ответ только плюётся да поминает Нечистого.

— Что же за вопрос? — на всякий случай Робин тоже отвечал почти шёпотом.

— Я слышал только имя: гвендлское, очевидно. Сибилхин.

Сир Робин присвистнул.

— Ох, ну это разговор не на трезвую голову.

— Мне с вами выпить не доведётся, сами понимаете, так что расскажите. Кто это такой? Предводитель язычников? Как Даглус — или похуже?

— Уж точно похуже. Во-первых, это «она». Сибилхин — древнее женское имя. Во-вторых, гвендлы тут особо ни при чём: Сибилхин они сами боятся. Не знаю, стоит ли рассказывать, потому что вы… ну… при всём уважении, вы не совсем знаете, как мы тут живём. Можете не так понять.

— Я постараюсь понять всё правильно, сир Робин. Ну же?..

Робин посмотрел на паладина. На коне, в шлеме с поднятым забралом, Тиберий смотрелся ещё блистательнее, чем при первой встрече. Наяву — лучше рыцарей с отцовской картины. Образец. Эталон.

— Это что-то вроде легенды, которая бытует и в Восточном Лесу, и в наших землях. Я потому и боюсь, что вы неверно поймёте: решите, будто наши люди поражены ересью. Но это не ересь, тут всё сложнее… Есть истина от Творца Небесного, однако встречается в этих местах такое, про что не сказано в Святом Писании. А оно… ощущается. И потому простые люди верят: крестятся, каются в греховных мыслях, но верят.

— И какова же легенда?

— Вы знаете, в чём именно состоят верования гвендлов?

— Не имею понятия.

Паладин словно немного оскорбился. Как же: ему, опоре Церкви, вникать в тонкости языческого мракобесия? Наверное, сама мысль о гвендлах Тиберию была противна.

— Ну, если в двух словах… Они видят божественное в природе: верят в духов стихий, а прежде всего в лесных духов. И им поклоняются. Гвендлы считают, что духи правят лесами — не только Восточным Лесом, а вообще любыми, если только там стоят идолы. Тогда это «живой» лес в их понимании, иначе — «мёртвый». Или «спящий». Так что все леса наших земель для них мертвы.

— И при чём же тут эта Сибилхин?

— Гвендлы тоже веруют в ведьм и всякое колдовство. Только они ведьм не жгут, а сторонятся и… уважают. По их верованиям, ведьмы живут только в чащах. Они не совсем обычные люди, но и не божества. Другая сила: иной природы, с духами сосуществующая. Наши подданные в духов, само собой, не верят — а вот про лесных ведьм поговаривают. Это забавно в том смысле, что гвендлы считают: в «живом» лесу духи и ведьмы как-то делят власть, однако в «мёртвом» лесу у духов нет никакой власти. Там правят ведьмы. Получается, что у добрых вудлендцев для суеверий как будто и оснований больше.

Магистр кривился так, будто съел что-то кислое. Наследник Вудленда-то был обязан хорошо знать врага: ему всё это объясняли с детства.

— И всё-таки. Сибилхин?

— Про неё говорят по-разному. Одни утверждают, что Сибилхин — первая среди ведьм, их королева: то ли имя, то ли титул. Другие говорят, будто это иная нечистая сущность, порядка более высокого, а все ведьмы ей служат. Третьи ведут речь о мистической силе, которую ведьмы способны призвать. Не поймёшь. Дело тёмное.

— Помилуй нас Творец Небесный. — Тиберий четырежды перекрестился. — И правда, сир Робин: звучит как злая ересь. Мракобесие, которое Церковь велит искоренять огнём. Но я, пожалуй, последую мудрому совету вашего отца: не брошусь в омут, как паладин Вермилий. Не стану судить по первым своим чувствам.

— О, поверьте: это мудрый совет. В Вудленде всё очень непросто.

Недолго они ехали молча: Тиберий переваривал сведения. Но затем он снова заговорил.

— Хорошо, что вы это рассказали. Я подумал вот о чём… Мерзкие заблуждения гвендлов странным образом перекликаются со словом Церкви.

— В чём же?

— Вы упомянули, что Сибилхин — женщина. И вообще говорили только о ведьмах, о женщинах — не о колдунах. Около года назад епископ Корнелий, глава Конгрегации чистоты веры, написал очень важный труд. Вы, конечно, пока не могли его прочитать. Книга называется «Пламя очищающее». Епископ изложил там все тонкости борьбы с мракобесами и слугами Нечистого. Так вот: Корнелий пишет о женской сути зловердного колдовства. Всякая ворожба — мерзость, но именно женщины действуют по прямому наущению Нечистого. Мне показалось интересным, что убогие безбожники пришли к тем же выводам. Такая их очевидность явно указывает на правоту Корнелия.

— Я не очень много времени посвящаю религии: предпочитаю меч. Поэтому, магистр, мне вам и ответить особо нечего. Одно только скажу: в Вудленде с ведьмами…

— …шуток не шутят. Я уже слышал это. Церковь одобряет такую позицию.

Хотелось бы Робину возразить: мол, судя по делам паладина Вермилия, церковь понимает этот тезис совершенно иначе. Но не решился дерзить. Да и незачем: богословские вопросы Робина действительно не занимали. Меч, копьё, охота да милые девушки, конечно же — что ещё нужно молодому человеку?

Пока рыцари вели свою беседу, стемнело окончательно. Вилфорд Винслоу уже открыто выражал всё, что думает о Мартине и его неспособности указать дорогу — которую тот якобы помнил. Без толку. Во-первых, оруженосцу сделалось всё равно: держался в седле — и ладно, но уже ничего не соображал. Во-вторых, на Мартина Мика и так давно не полагались.

Солдаты Винслоу шли впереди. Сквайры тоже спешились, а вскоре это сделали и некоторые из рыцарей Перекрёстка. Так приказал паладин-магистр, разумно помянув малую пользу от лошадей в лесу. Чаще становилась всё гуще: ехать пока можно было без проблем, но воевать при случае — уже не очень сподручно. Необходима помощь пехоты.

Робин никогда не понимал, за что отец так ценит Вилфорда Винслоу. Зато его лучники точно были хороши: привыкли к лесу, с юности охотясь на зверя и гвендлов. Рыцари слишком шумели, выдавая себя, и слишком мало замечали вокруг сами.

Пешие воины растянулись цепью. При свете солнца она была бы много шире, но тут уж пришлось поступиться обзором: не хватало потерять кого в лесу вместо того, чтобы найти. Впрочем, скоро так и так придётся свернуть поиски до утра.