Шрифт:
Закладка:
Сделав круг по центру, мы в темноте позвращаемся к площадке воркаута. Она уже пуста…
Подходим к тачке Дэна, припаркованной чуть подальше.
— Куда тебя отвезти?
— Никуда, — неуютно пожимаю плечами.
— Так не пойдёт.
— Ты, давай… А я ещё погуляю.
— Не гони. Номер его диктуй, — достаёт телефон.
Но ком в груди мне не позволяет пойти этим путём. Он такой… тяжёлый, где-то на фоне. Я его ещё не осознала и не разглядела. И ничего по нему не решила. Он просто есть.
— Не помню…
— Сама звони.
— Телефон сел.
— В машину, — открывает мне дверь.
Ставит мой телефон на зарядку.
— Адрес.
И дешевле сказать. А потом уж решу — иду я домой или не иду.
Мы едем.
— Яська, ну не гони только, ладно?
— Я спокойна.
Я и правда как удав. Внутри всë застыло. А может, это такая, форма истерики.
— Это и пугает.
Дэн хорошо меня знает.
— Вот здесь тормози, ночью во дворе не развернуться. Там тачки друг на друге стоят.
Отдаёт мне телефон.
— На связи.
Киваю.
Я иду не домой, а на детскую площадку под деревья. Присаживаюсь на качели. В наших окнах света нет.
Смотрю на телефон — включить или нет? Разговаривать с ним не хочу. Но и уйти почему-то отсюда не могу.
Но всë-таки включаю.
У меня в мессенджере несколько голосовых.
И тьма пропущенных вызовов от него.
Дверь подъезда хлопает.
Иван…
Вылетает, оглядываясь. Но я в тени, меня не видно.
Останавливается под фонарем. Смотрит в экран.
— Какого хрена ты не отвечаешь мне?! — орёт он, записывая голосовое. — Где ты?? Яся!! Ты обещала возвращаться! — срывается голос.
Поднимает взгляд к небу, проводя пятерней по волосам.
Ещё одно голосовое.
— Ты обещала всегда быть родной! Всегда!!
Мой телефон пиликает, принимая.
— Где ты?! Напиши мне. Пожалуйста!! — с чувством, с отчаянием. — Зараза!..
Ладно…
— Чего так орать? — бурчу я с качелей.
Рывком оборачивается.
Смотрим друг другу в глаза. Тяжело сглатывает.
— Ты что творишь?… — растерянным шёпотом.
— А ты?
Закрывает глаза.
Достаёт пачку сигарет, сдергивает пленку.
— Отдал, — протягиваю руку.
Мнётся несколько секунд.
Подходит, отдаёт. Садится рядом, на соседнее сиденье.
Качаемся в тишине. Только качели поскрипывают.
Фонарь гаснет.
— Дай руку… — протягиваю в его сторону свою.
— Не видно нихера… — на ощупь ловит мои пальцы.
— Член достань, подсвети…
— Шизанутая, — замученно смеётся он.
— Я тебя тоже…
Просыпаюсь первой, ещё до будильника.
Вчера молча обменялись паролями на телефонах, аккаунтах, установили взаимную локацию… И обоих немного отпустило. Он не полез в мои переписки, я — в его. Но стало легче, словно «общего» стало больше, а мы — ближе.
Кручусь в его руках, разворачиваясь лицом к нему.
Он сползает чуть ниже, прижимаясь лицом к моей груди.
Тяжело вздохнув трётся щекой, сжимает чуть сильнее.
Не спит…
Рисую медленно пальцем по выбритой полосочке вдоль виска за ухо до затылка. Целую в бровь. Там свежий рубец… Это он в бассейне тогда.
— Будь всегда со мной, пожалуйста, — шепчет.
Киваю.
— Всегда и навсегда. Даже если мы ссоримся.
— Я с тобой, — глажу губами его лицо.
— Поедешь со мной сегодня? Не хочу без тебя никуда…
В обед у меня зачет по первой медицинской помощи. А утро свободное.
— Поеду.
Мы закрываем глаза и досыпаем оставшиеся полчасика до звонка будильника.
Сегодня у них тренировка в бассейне. Огромная чаша на пятьдесят метров. Школа снимает три дорожки. На первой — малышня. На второй — тренер по подводному плаванию отрабатывает с самбистами «дыхание», на третьей заплывы на скорость.
Ваня слушает невнимательно, постоянно отвлекаясь, то на меня, то с парнями болтает.
Я плаваю на первой с ребятней. И Бес тоже там. Неутомимо подкидывает мальчишек, учит крутить сальто, нырять, плавать. И даже улыбается!
Повиснув на разделительных поплавках, растворяюсь в голосах…
Возле меня на шезлонге две молодых женщины. Таких… «губоногих», как говорит бабушка. С явным апгрейдом на лицах.
— Мм… какой, смотри… — едят взглядом Бессариона.
Он стоит там, где вода по пояс и торс у него, конечно, залипательный. И улыбка у него очень харизматичная. С улыбкой он сразу выглядит моложе, легче, мягче.
— Как его из этих лягушат выцарапать? — меняют они позы, на более манящие, не сводя с него глаз. — Час уже как с ними барахтается…
Но Бессо глаз на телочек не поднимает, он внимательно следит за детьми. Половина из них даже пока плавать не умеет.
— Стася, — окликает он малышку.
Я тоже перевожу на неё взгляд. Обняв, плавательную пенку стоит на мели. Губы дрожат.
— Иди к нам?
Отрицательно качает головой, вежливо улыбнувшись.
— Я поплаваю с ней! — опережая Бессо, иду к Стасе.
— Ты чего трясешься? Замёрзла?
Кивает.
— Пойдём, погреемся.
Усадив на шезлонг, ищу её полотенце.
— Это?
— Да.
Полотенце застиранное, сероватое со штампом интерната. Пахнет хлоркой.
Капец…
Но моë уже влажное. И я накидываю ей на плечи то, что есть. Растираю, прижимаю за плечи к себе.
Она виском прижимается к моему плечу. Очень горячая. Дрожит…
У меня как-то неспокойно внутри.
Может, у неё жар? Она такая молчаливая и щеки горят.
— А тебе температуру на входе измеряли?
— Угу…
Кладу руку на лоб, как мама мне, когда я болею. И мне опять кажется — горячо. Жалко, что Алёны сегодня с самбистами нет.
