Шрифт:
Закладка:
— Нет. — Я закатываю глаза.
— Сношаетесь?
— Есть ли причина для раунда из двадцати вопросов? — я засовываю руки в карманы своего гоночного костюма и прислоняюсь к машине.
Калеб ухмыляется.
— О, да. Определенно обжимаетесь. Мило. — Он предлагает мне свой кулак для удара. Я позволяю ему насладиться моментом, надеясь, что он оставит разговор о Елене в покое.
— Так когда ты собираешься перейти от поцелуев к большему?
И на этом моя попытка удовлетворить его любопытство закончилась.
— Знаешь, может, нам стоит пойти в пресс-центр, а не на ипподром. С теми вопросами, которые ты задаешь, мне кажется, что тебе это понравится больше.
Калеб фыркнул, нахлобучивая шлем на голову.
— Не надо натягивать трусики. Мне просто любопытно.
— Меньше любопытства, больше адреналина, пожалуйста.
— Поверь мне, мое сердце бьется в груди с такой скоростью, которую врач посчитал бы тревожной.
Моя улыбка спадает.
— Это плохо? Может, нам не стоит этого делать?
Калеб отмахивается от меня рукой в перчатке.
— О, пожалуйста. Я ждал этого дня годами!
— Ждал?
— Конечно. Рак — это отстой, но, по крайней мере, фонд делает это путешествие стоящим.
— Мне жаль, приятель. Я могу сказать, что ты хороший парень, который не заслуживает этого.
Лучшие обычно этого не заслуживают. Это урок, который я усвоил снова и снова.
— Спасибо. Но я точно не ненавижу свою жизнь из-за того, что встретил тебя, в конце концов. Рак может отсосать мою бледную задницу.
Я улыбаюсь ему.
— В чем твой секрет бодрости духа?
— Завтрашний день не гарантирован, поэтому я могу сделать так, чтобы сегодня я был сучкой.
Я не могу удержаться от несносного смеха, который меня покидает. Трудно не восхищаться таким человеком, как Калеб, который не позволяет своей болезни определять его. Я хочу узнать все его секреты и применить их в своей жизни. Может быть, если бы у меня было такое мужество, я бы не был такой тревожной развалиной, убегающей от неизвестности. — Я восхищаюсь такими людьми, как моя мама и ты, которые сохраняют улыбку на лице, несмотря ни на что.
— Твоя мама? У нее тоже рак? — у Калеба отвисла челюсть.
Черт. Что за хрень.
— Нет. Нам лучше ехать. — Я указываю на машину Калеба в молчаливом требовании ехать.
Он игнорирует меня.
— Что-то не так с твоей мамой? Ты знаешь, что можешь мне доверять, потому что я скорее пройду еще один курс химиотерапии, чем раскрою твои секреты.
— Я колеблюсь не из-за доверия.
Нет. Это из-за осуждения за отказ от обследования человеком, который прошел через свой собственный медицинский ад и все равно улыбается. Я не могу смотреть на Калеба, не сомневаясь в собственной трусости.
— Нет, но я хочу, чтобы ты знал это в любом случае. С твоей мамой, по крайней мере, все в порядке?
Я вздыхаю. То, как Калеб поджимает губы и сужает глаза, говорит мне, что он не оставит эту тему, как бы мне этого ни хотелось.
— У моей мамы болезнь Хантингтона. Это не то же самое, что рак, но у него тоже ужасный прогноз.
— Мне жаль это слышать, приятель. — Калеб кладет свою тонкую руку мне на плечо. — Может, это и не рак, но это твой собственный ад. Все неизлечимые болезни несут в себе одинаковый груз.
Если Калеб и догадывается о наследственном риске, который представляет для меня мамина болезнь, он не говорит об этом. И за это я ему благодарен.
Делиться этой маленькой частью себя с Калебом — это прогресс. Черт возьми, проведенные с Калебом выходные поставили под сомнение некоторые мои собственные мысли и убеждения о жизни с неизлечимой болезнью. То, как он смотрит на жизнь, несмотря на то, что знает, что у него рак, заставляет мою тревогу казаться необоснованной. Я хочу быть бесстрашным, как он. Что, если мне всегда было суждено провести время с таким человеком, как Калеб, и посмотреть на жизнь с другой точки зрения?
Может, судьба все-таки не всегда безжалостная сволочь?
— Итак, Елена. Скажи мне, что нужно сделать, чтобы ты пошла со мной на свидание? — Калеб садится рядом с Еленой на диван в моей гостиной.
Волна собственничества накатывает на меня из ниоткуда.
— Кроме того, что ты должен быть совершеннолетним?
— Ай, приятель. Возраст — это всего лишь цифра.
Я поднимаю на него бровь.
— Они все так говорят перед тюрьмой.
Елена прячет свой смех за ладонью.
— Давай, что ты скажешь об ужине? — Калеб подмигивает ей бровями.
Елена качает головой.
— Мы оба пригласим тебя на ужин, — промурлыкал я.
Калеб прищуривается на меня, явно недовольный.
— Мы?
— Мы пригласим Елену на ужин.
— Чувак, правда? Неплохой способ украсть мою идею.
— Это лучше, чем получить отказ.
Калеб пожимает плечами, сдаваясь.
— Ладно, я согласен. Елена, надень свое самое красивое платье и украшения.
— На свиданиях обычно сначала нужно сказать «да». — Я смотрю на Елену, не решаясь сказать «нет».
Калеб опускается перед ней на колени.
— Пожалуйста, Елена Гонсалес из Мехико, предложите мне роскошь пригласить тебя на свидание. Желательно за счет Кингстона, потому что после покупки новой пары Yeezys у меня закончилось ежемесячное пособие.
Елена смеется, когда Калеб берет ее руку и целует ее.
— Конечно. Все, что угодно для тебя.
Я бы хотел, чтобы Калеб мог где-нибудь отвалить, пока я сам приглашаю Елену на свидание. Поскольку вероятность того, что она согласится на свидание со мной, равна нулю, я отгоняю это желание.
Я хорошо умею отказывать себе в том, чего хочу. А с Еленой я хочу большего. И, блядь, если это не самая тревожная мысль из всех.
Калеб не шутил, когда попросил нас одеться. Он появляется через час, одетый в костюм и галстук-бабочку.
Я недоверчиво смотрю на него.
— Ты серьезно упаковал это в свою сумку?
— Конечно. Джентльмен никогда не знает, когда ему понадобится костюм.
— Ты уверен, что ты из этого века?
Щелчок каблуков привлекает наше внимание к верхней площадке лестницы.
Елена хватается за подол своего зеленого платья. Она спускается по лестнице, материал прилипает к ее изгибам в лучшем виде. Аппетитно, пульсирующий член, я готов на все, чтобы трахнуть ее.
Я кашляю и толкаю Калеба локтем.
— Скажи ей, как красиво она выглядит.
Он закатывает на меня глаза.
— Любитель. Я сделаю это лучше. — Он заходит за диван и достает дюжину длинноцветковых роз.
Этот маленький засранец пытается превзойти меня. Хотя меня немного раздражает то, как загорелись глаза Елены при виде цветов, я впечатлен заботливостью Калеба. Очевидно, мне нужно повысить свой уровень.
— О, это
