— Он такой хрупкий человек, несмотря на то, как он себя ведет. Этот мальчик внутри такой зефирный пушистик, что бы о нем ни говорили СМИ. Но за последние несколько недель он изменился в лучшую сторону. Он меньше волнуется, когда я ему звоню, и, конечно, мы все знаем, что в этом сезоне он не попадает в большие неприятности — если вообще попадает. Благодаря тебе, я думаю.

Я улыбаюсь ей.

— Это моя работа.

Она качает головой из стороны в сторону.

— Это нечто большее. Работа делает это гораздо менее значимым, чем есть на самом деле.

Я поднимаю брови.

— Что вы имеете в виду?

— Тебе было суждено работать с ним. Люди появляются в нашей жизни по особым причинам, и я думаю, тебе нужно это изучить.

Я молчу, обдумывая ее слова.

Дрожащие руки Веры сжимаются вместе.

— Все, чего я хочу, это чтобы мой сын был счастлив. По-настоящему, глубоко счастлив. Больше, чем то, что он чувствует, когда участвует в гонках. Я хочу, чтобы он исцелился и вырос, и ты — часть этого уравнения.

Что на это можно сказать? Ничего. Абсолютно ничего.

Вера переключается на другую тему, спасая меня от моих мыслей. Мы проводим час в парке, разговаривая обо всем на свете.

В какой-то момент мы оба плачем, когда я рассказываю свою историю с самого начала и до сегодняшнего дня. Она — первый человек, кроме бабушки и Элиаса, который знает мою историю. Вера обладает таким успокаивающим материнским чувством, о котором я и не подозревала, что оно мне так необходимо, пусть и временно.

Вера обнимает меня, когда мы встаем со скамейки.

— Спасибо тебе за то, что ты была смелой и поделилась со мной частью своей жизни. Когда я услышала обо всем, что ты делаешь для Джакса, я ожидала, что ты будешь сильной, но ты намного больше. Спасибо, что ты — все, что нужно моему сыну. Для человека, который потерял так много в юном возрасте, тебе действительно есть что дать миру.

После дня, проведенного с Верой, отец Джакса запланировал свой вариант семейного ужина. Он готовит барбекю с Джаксом рядом, они оба болтают, а мы с Верой сидим за столиком у бассейна и потягиваем вино. Этого я не ожидала от семьи, у которой достаточно денег, чтобы иметь собственный персонал, работающий все часы дня.

— Мне бы не помешало еще немного вина. Хочешь еще бокал? — Вера показывает на мой пустой бокал.

— Конечно. Но я могу принести его. — Я поднимаюсь со своего места, но Вера кладет дрожащую руку мне на плечо.

— Ерунда. Ты наш гость. Это займет у меня всего минуту. — С помощью трости она встает со стула. Отец Джакса предлагает помощь, но она говорит ему, чтобы он убирался.

Джакс подходит ко мне и прислоняется к стеклянному столику.

— Выживаешь целый день с моей мамой?

— Скорее, процветаю. Она невероятная. — Я поворачиваю шею и улыбаюсь ему.

Он улыбается мне в ответ, его глаза загораются так, как я уже привыкла.

— Хороший ответ. Я немного удивлен, что ты спокойно относишься ко всему этому, ведь нормальная девушка боялась бы знакомства с родителями парня.

Я насмехаюсь, притворяясь, что не боюсь первой встречи с Заком и Верой.

— Это относится только к знакомству с родителями парня, который тебе нравится. — Он же Джакс, но не похоже, что мне нужно признаваться ему в этом.

Джакс потирает место возле сердца.

— А я-то думал, что нравлюсь тебе. Ты ранишь меня.

— Ну…

Вдалеке разбивается стекло. Зак бросается внутрь дома, а мы с Джаксом следуем за ним по пятам. Еще один звук разбивающегося стекла толкает нас в сторону бара. Вера смотрит в пол, ее раскрасневшиеся щеки покрыты пятнами от свежих слез. В воздухе витает сладкий запах вина.

— Черт, милая, ты ранена? — стекло хрустит под кроссовками Зака, когда он идет, чтобы схватить Веру.

— Нет. Ну и дела! Еще один день, когда я испортила всем веселье. Я не знаю, какого черта ты остаешься со мной, — огрызается она.

Зак поднимает Веру и усаживает ее на барный стул на противоположной стороне беспорядка.

— Потому что я не могу представить и дня без тебя.

— Прекрати это дерьмо. Это ад для всех. — Глаза Веры темнеют, являя собой разительный контраст с теплотой, которую они обычно отражают.

Меня пронзает шок от ее внезапной перемены настроения. Неужели это то, что имели в виду медицинские журналы, когда описывали изменения настроения при болезни Хантингтона?

— Нет. Это тяжелый момент во время хорошего дня. Это другое. — Зак похлопывает ее по бедру.

Я переключаю свое внимание на Джакса. Его глаза совпадают с хмурым выражением лица, когда Зак оценивает Веру на предмет травм.

— Черт, ты порезалась. Давай я схожу за аптечкой. — Зак убегает, осмотрев рану на ноге Веры.

— Что случилось, мама? — Джакс подходит к ней и хватает ее за дрожащую руку.

— Что ты думаешь? Сложи два и два.

Джакс смотрит на меня с выражением боли, которое я чувствую глубоко в своей груди. Я открываю рот, чтобы выразить уверенность, но закрываю его снова, когда он качает головой.

Джакс снова поворачивается лицом к маме.

— Случайности случаются. Это всего лишь бутылка вина.

— Единственный несчастный случай — это то, что я думала, что смогу жить нормальной жизнью. Вместо этого я создаю беспорядок и раздражаю всех вокруг.

Джакс втянул воздух.

— Мама, это не ты.

— Это я. Это самое страшное. — Ее глаза слезятся.

Мое сердце сжимается от ее уязвимости. Джаксу и Вере не нужен посторонний человек, наблюдающий за их напряженным моментом. Я отхожу от них, медленно отступая назад, пока не оказываюсь в отдельном коридоре.

Я поворачиваюсь и натыкаюсь на твердое тело. Руки Зака обхватывают мои руки, чтобы удержать меня. По его лицу течет одна слеза. Безмолвная боль, которую эти двое мужчин испытывают ежедневно, наполняет меня отчаянием.

— Мне жаль, — шепчу я.

— Пожалуйста, не обращай внимания на то, что произошло. У Веры время от времени бывают перепады настроения. Она ими не гордится, поэтому я прошу тебя сделать вид, что ты не видела, что она так расстроилась.

— Конечно. Могу ли я чем-нибудь помочь?

Он сглатывает и кивает.

— Проверь, пожалуйста, еду. Я уверен, что она уже подгорела, и последнее, что нам нужно, это пожар.

Я соглашаюсь, и Зак идет обратно к бару. Мои шаги эхом разносятся по пустым коридорам. Бездумно я слежу за едой на гриле, работая над своими мыслями.

Когда я