эти наблюдения и выводы не раскрывают всей сущности и всего содержания института левирата. Авторы вольно или невольно выделяют какую-либо одну сторону в содержании обычая в ущерб другим: в архаической древности - это форма брака, в недалеком прошлом - способ наследования, выступающий в форме брака, или средство удержания (сохранения) в роде и семье обретенного имущества и рабочих рук. Такой подход к вопросу не только сужает содержание обычая, он ведет к искаженному пониманию причин его возникновения и живучести. В частности, если бы в древнейшую эпоху левират был только формой брака, то впоследствии едва ли он приобрел отмеченное экономическое содержание. С другой стороны, стремление удержать в семье (роде) обретенное посредством калыма имущество (приданое) и рабочие руки или заполучить наследство умершего близкого родственника могло быть реализовано не обязательно в определенной форме брака. Оно действительно способствовало долгожительству левирата, но весьма важную роль при этом играл тот факт, что и до этого левират имел прямое отношение к наследованию. При этом необходимо учесть и другое: наследование посредством левиратного брака свидетельствует, что в данном обществе узкосемейный принцип наследования от отца к сыну еще не стал господствующим, что наряду с ним и без него практикуется архаический порядок, когда имущество умершего переходит к его братьям (или другим родственникам, а в более отдаленном прошлом - сородичам). Если учесть это обстоятельство, причину "жизнеспособности" левирата в недавнем прошлом у тюркских кочевников надо искать не только в сфере чисто экономических отношений, но и в формах социальной организации.

На наш взгляд, левират имел более широкое содержание: он был одновременно и формой брака, и способом наследования, и чем-то еще другим. Беря в жены вдову умершего брата, младший брат (дядя или племянник) осуществлял свои брачные и наследственные права. Более того, он становился отцом для детей покойного, заступал на его место и в других отношениях. В целом социальный статус покойного переходил к нему.

Такая (нерасчлененная, универсальная) природа левирата непосредственно вытекает из характера социальных отношений родового общества с его коллективной собственностью, родовой демократией, парным или групповым браком (или сочетанием и того и другого). Статус каждого члена рода определялся в значительной степени его относительным возрастом: каждый занимал положение более низкое, чем те, кто был его старше, и более высокое по сравнению с младшими сородичами и сообщинниками. Поскольку это касалось одновременно всех и каждого в отдельности, образовывалась незримая, но всеми признаваемая иерархическая лестница, пронизывающая, по существу, все стороны общинной жизни. В вопросах брака, социального статуса, в процессе трудовых, военных, имущественных и распределительных отношений каждый осуществлял равные с другими права после следующего перед ним старшего сородича (сообщинника), но раньше, чем младшие. Исключение делалось лишь в тех случаях, когда старший явно уступал младшему по умственным и физическим способностям , и он общепризнанно становился младшим. Второе исключение - родовая община, видимо, уже на самых ранних стадиях не представляла абсолютно однородной и единой целостности, в ней были более проворные, более ловкие, более коварные и более совестливые, были также различные расслоения и группировки. Тогда принцип "от старшего к младшему" действовал в рамках или с учетом отмеченных различий, группировок.

Очевидно, архаическая родовая община мало учитывала или совсем не учитывала поколенные различия. Когда в системах родства были введены разграничения в вертикальном срезе, между поколениями, они были реализованы в двух разновидностях: 1)'по чисто поколенному и 2) поколен-но-возрастноцу принципу. В системах родства урало-алтайских народов был принят второй, поколенно-возрастной принцип, и их семейно-брачные нормы свидетельствуют о существовании более древнего состояния социальной организации и разных путях ее эволюции.

Дошедший до нас обычай левирата у башкир и родственных с ними народов является дальним отголоском того универсального принципа, который регулировал социально-правовые, брачные и имущественные отношения в родовой, большесемейной и кочевой общине. Специфические особенности этого принципа и путей его трансформации нашли отражение в системе родства тюрко-монголов и тунгусо-маньчжуров. Именно универсальность принципа обеспечила его жизнестойкость, в том числе длительное сохранение, правда с некоторыми изменениями и послаблениями, обычая левирата. Надо сказать, что поздний левират у башкир, как и у казахов и ряда других народов, сохранил свою двоякую или даже троякую природу: это и брак, й наследование имущества, и переход социального статуса.

При постановке вопроса о традиционных способах наследования у башкир чуть ли не в первую очередь встает проблема минората - института младшего сына. Понятие это, введенное специалистами феодального и буржуазного права, означает преимущественное или исключительное право младшего сына на отцовское наследство, главным образом на недвижимую собственность. Минорат является противоположностью другого социального института в вопросах наследования - майората, согласно которому преимущественным или исключительным правом наследования отцовского имущества пользуется старший сын. Иногда понятия "майорат" и "минорат" или "майоратный" и "миноратный" принципы применяются для обозначения любого предпочтительного права или преимущества соответственно старшего и младшего братьев.

У башкир в обозримом прошлом наследником отцовского дома, усадьбы, родного очага и основной части движимого имущества, оставшегося во владении отца, считался младший сын. Поэтому не случайно в номенклатуре родства башкир имеется специальный для него термин - кинйэ/кинжэ, төпсөк.

Минорат у башкир являлся не только правом, но и обязанностью: младший сын должен был похоронить отца, уплатить его долги, содержать мать. Если оставалась с ним незамужняя сестра,он должен был справлять ей свадьбу, приданое.

Минорат - древний обычай, широко распространенный среди тюркомонгольских народов. Относительно монголов Гильом де Рубрук в ХШ в. писал: "Именно двор отца и матери достается у них всегда младшему сыну" (Путешествия... 1957. С.101). Историк Х1У в. Рашид-ад-дин в своем "Сборнике летописей" пишет, что младшего сына монголы называли "отчигин", что "значит господин огня и юрта". После смерти Чингисхана те из его войск, "что относились к центру, правой руке и левой, составляли его собственность... стали принадлежать Тулуй-хану, который был господином коренного (монгольского) юрта и жилища" (Рашид-ад-дин. С.55, 274). Заметим, что Тулуй был четвертым и младшим сыном Чингисхана от первой жены.

Известный английский ученый конца XIX - начала XX в. Дж.Фрезер в книге "Фольклор в Ветхом завете" приводит выдержку из сочинения неизвестного автора, в которой говорится, что "характерной чертой старого турецкого (тюркского. - Н.Б.) и монгольского права является обычай, проливающий яркий свет на историю этих народов... • Турецкий обычай устанавливает чрезвычайно оригинальный порядок наследования: постоянным наследником, привязанным в некотором смысле к родной земле, является младший сын. У монголов он называется ог агек1пе, у турок -■Ьекзле, т.е. хранитель огня. По свидетельству китайских летописцев и западных путешественников, к нему переходит в полном составе земельный участок, а старшие братья делят между