Сколько я уже здесь… Пусть кто–то внятно объяснит мою задачу… Я завел и потерял столько близких друзей, что сердце устало сокрушаться. Разум уже невосприимчив ни к чему, я израненный и перештопанный. Жгут на теле ощущается как родной, вторую половину лица побила земляная крошка, теперь меня бы даже мать родная не узнала, если бы была жива…

И еще как назло я вспомнил подругу детства…

Глава 26

Игнатий.

Странные мысли приходят в голову людям, когда нет выхода.

Отступление — не выход.

Наступление — не выход.

Бездействовать — не выход.

Всё так безнадежно — аж бесит…

Когда человека загоняют в угол, он только усугубляет безысходность, цепляясь за несбыточные надежды и ошибки, допущенные в прошлом.Вот дурак. Бесполезно об этом думать… Будто какое-нибудь чудо обернет время вспять и изменит всё к лучшему…

Раз уж проебался, будь добр принять и расплатится за глупость. Господь Бог не просто так создает одних людей более тыпыми. Ты научное пособие, на твоих ошибках должно учится подрастающее поколение.

В таких ситуациях апатия — самое удобное душевное состояние.

В тревоге всегда есть частичка надежды — что всё обойдется. В безысходности же нет ничего — кроме самой безысходности.

Но я не такой слабый…

В руководстве мужчины сказано — что безвыходных ситуаций вообще не бывает, это глупая выдумка сопляков. Недоразвитые, нетренированные, слабохарактерные пародии на мужчину считают всякий малость затруднительный случай безнадежным.

Я из другого теста, другой марки стали, мне в голову вдолбили совсем другие принципы. Подобных мне не нужно отрывать от сиськи, поскольку мы не предназначались для грудного вскармливания.

Мне никогда больше не влиться в механический ритм мирной жизни, никогда не плыть по течению безмятежных дней. Мне суждено вечно гореть, метаться, отыскивать угол — куда бы забиться, чтобы выждать окружения и драться как в последний раз.

У тех, кто не опускает руки, силы всегда найдутся.

Жажда деятельности бродит болезненным началом в мозгу и сердце.

Сидеть сложа руки — преступление! Смертный грех!

Мышцы пышут здоровьем и крови в жилах целая скважина!

Когда лишаешься всего, любая мелочь, напоминающая о счастливом прошлом, может оказаться чрезвычайно полезной! Я сука выживу и пробью головой любую стену, а если за стеной окажется соседний карцер, то я продолжу крошить лбом бетон, пока не окажусь на свободе и не встречусь с любимой!

Война перешла в острую фазу. Бомб взрывалось бесконечное количество, за четыре месяца не было ни секунды тишины. Земля на многие километры стала пористой, смертей было столько, что если не приостановить творящийся ужас, вся планета превратится в одно большое кладбище.

Танки и маги горят. Танкист — гарантированный смертник. За все те же четыре месяца, еще ни один не вернулся живым. Назначить человека в танковый экипаж, всё равно, что пригласить его на свои же похороны.

Сталь как раскалённая сковорода, а нутро танка как духовка. Мы вынимаем убитых из остывшей машины и претерпеваем противоречивые чувства. С одной стороны — жалко боевых товарищей, а с другой — сильно хочется жрать, подкопченные тела навевают дурные мысли…

Охх, сколько же трупов… Я деревьев за жизнь меньше видел, чем убитых людей. Грузовики и поезда привозят новых солдат, каждая партия моложе предыдущей, а уже к вечеру мы забиваем вагоны трупами в обратный путь.

Чтобы болезни не распространялись было принято решение сваливать их в кучу за дальним холмом. Правда по моим прикидкам, уже через два месяца тел будет столько, что возвышенности не будет видно.

Аскер и другие командиры говорят, что совсем скоро война закончится, нужен лишь заключительный рывок.

Последний бой значит…

Может быть, нас дурят как глупцов, но если постоянно жить с плохим настроением, можно с ума сойти, так что сегодня я сам выберу быть обманутым.

Мы так давно не отдыхали… Нам было просто не до отдыха с тобой… Мы пол планеты по пластунский пропахали и вот скоро последний бой… Еще немного — еще чуть-чуть — последний бой — он трудный самый…

Я так сильно хочу домой, я так давно не видел любимую, я так давно не наблюдал людей одетых во что-то помимо солдатского мундира. Я выпил цистерны соленого пота и пролил крови больше, чем может вместить тело человека.

Заслужил ли я покой?

Я так хочу еще раз влюбиться в хорошую девушку и дотронуться рукой до родной земли…

Нам не страшно умереть, но каждый всё-таки надеется дожить…

Правда с таким оружием шансов и веры все меньше…

Химические бомбы.

Самолеты пролетают, а под ними расстилается зеленый туман… После чего слышатся крики несчастных. Кожа краснеет и сползает с тела, мясо отслаивается от костей, мышцы и органы становятся мягкие как внутренности помидора.

От остатков яда в атмосфере щиплет глаза, крошатся зубы и кожа чешется до крови, но нам приказано наступать немедленно…

Кто — если не мы?

Ботинки изношены до предела, подошвы попросту нет, ты идешь и чувствуешь каждый камешек впивающийся в кожу на стопах. Ногти ломаются и кровоточат при каждом выстреле, но стрелять надо! Ладони огрубели настолько, что можно спичкой чиркнуть и она загорится.

Губы сильно обветрились, интересно, они еще способны на нежный поцелуй?

Последний комплимент, который я слышал от сослуживцев — Ну и ебало у тебя помятое… Капец ты страшный. В руководстве мужчин написано, что парни могут говорить друг другу только такие приятности.

В любом случае нам остается только стараться, иначе юноши на том свете умрут второй раз от стыда. Каждый из нас проклинает свою работу, но продолжает выполнять обязанности профессионально.

Часто случается, что от хорошего взрыва человек летит и выписывает в воздухе сложные акробатические кульбиты. Ну просто загляденье…

Главный герой. Отец всея мысли.

Единственное что хочется делать в армии — убивать людей. Просто смешно представить солдата на