-Не могу я сбежать, дружище, - произнёс он. – Ты не верил в инопланетян, но они существуют. Лучше бы пролетели мимо нашей планеты. Это как пожар, что охватывает лес. А я олень, что бежит сломя голову, в то время как чувствует запах палёной шкуры. И только в конце он понимает, что пламя облизало его самого. Я должен остаться среди деревьев, чтобы спасти этот лес.

Антон постоял пару минут, вздохнул и направился к выходу с кладбища. Возле стальных ворот находилась стоянка, где ожидал чёрный «мерседес». Звягин насторожился – он-то пришёл сюда пешком. Из автомобиля высунулась знакомая физиономия.

-Примите мои соболезнования, - бесцветным голосом, который не отражал эмоцией сказал Вильгельм Шросс. – Отто Вебер был достойным гражданином Рейха. Его дипломатические способности не раз помогали достичь компромиссов с Европой. Жаль, ему так и не дали развить таланты, он бы мог занять место повыше.

-Спасибо, - ответил Антон. – Если бы не печальный повод, я бы подумал, что вы за мной следите. Я ведь не на плохом счету в вашей конторе?

Шросс усмехнулся. Бледное лицо контрастировало с чёрным костюмом, длинные пальцы напоминали паучьи лапы, сжимавшие дипломат. Этот тип не подходил для работы шпиона, ведь своим обликом альбиноса он выдавал себя с головой. Шросс выделялся как облачко на идеально чистом небе.

-Как говорят мусульмане, если гора не идёт к Магомету, то он сам идёт к горе, - сказал Вильгельм. – Вы так и не связались со мной, а я ждал, надеялся, строил планы…

-Слушайте, сейчас не время и не место обсуждать эти дела, - сказал Антон. – К тому же, нечего докладывать, на базе тихо.

-Я бы поверил на слово, но вы с Рихтером слишком похожи, - хмыкнул Шросс. – Оба любите держать свои тайны в сундуке, зарытом в глубине души. Сядьте, есть предложение.

Сравнение со штурмбаннфюрером вызвало у Звягина тошноту. Но делать нечего – шутки с агентом Абвера до добра не доведут. Он залез в салон автомобиля, ощутив аромат свежей кожи сидений. Дверца захлопнулась, а Шросс, сидевший рядом перестал улыбаться. Бледное лицо всё больше напоминало морду змеи, готовую заглотить свою жертву.

-Вы ведь хотите знать, кто ответственен за смерть Вебера? – спросил агент. – Хоффман, не смотрите с таким изумлением. Вы не настолько глупы, чтобы поверить в официальную версию.

-И я не настолько наивен, чтобы начинать копать и выдавать себя с головой, - парировал Антон. – Мне не нужны проблемы с гестапо. Они словно крысы, пролезут, куда угодно, и сожрут тебя только дай повод.

-Их методы грубы, но эффективны, - бросил в ответ Шросс. – Но вы правы, гестапо вызывают презрение. Настоящие офицеры не опустятся до откровенных пыток и издевательств над людьми. Так или иначе, в Абвере не любят работать с ними. Особенно учитывая тот факт, что в гестапо обожают откусывать больше, чем могут проглотить. То же самое и с делом вашего друга Вебера, который мог иметь контакты с советской разведкой.

-Всё это чушь! Он был честным немцем, верившим в то, что помогает своему народу!

-Возможно, но кое-какие бумаги он передавал, на них присутствует тайный шифр. Улики косвенные, но этого достаточно, чтобы начать расследование. Гестапо любят работать изнутри, давить на эмоции, использовать людей, которые вам дороги. Хотите получить больше информации? Тогда дайте необходимые факты.

Антон промолчал, лихорадочно соображая. Шросс поступал не лучше тайной полиции – использовал дружеские чувства Звягина против него самого.

-Слушайте, я бы понял, если бы у нас работал вражеский шпион, - сказал Антон. – К нам постоянно поступают новые кадры, в основном инженеры, лаборанты и учёные. Их проверяют тщательно, сканируют прошлое до мелочей, копаются в грязном белье. Вам ли не знать, Шросс!

-Дело не только в этом, Хоффман, - покачал головой агент. – «Аненербе» что-то разрабатывает, Рихтер запрашивает новое финансирование, его аппетиты растут. Благодаря связям с Гиммлером он считает себя неуязвимым. У меня чуйка как у охотничьего пса, что-то не так. А ещё и эти слухи…

-Какие слухи? Я считал, что в Абвере серьёзно относятся к информации, не доверяя домыслам и байкам!

-Я кое-что сопоставил, сложил элементы мозаики вместе. Есть люди, утверждающие, что под Фрайбургом упал вовсе не метеорит, а какой-то самолёт или дирижабль. Если это так, то у Рихтера оказалось в руках нечто, о чём у нас в разведке должны знать в первую очередь. Но он молчит будто немой нищий на паперти. Я не люблю секреты, моё дело их разоблачать, если они угрожают немецкому народу.

-В таком случае, у вас просто разыгралась фантазия.

-Возможно, но моё предложение остаётся в силе. Вы мне информацию о разработках на базе, а я в ответ правду о смерти Вебера.

-Простите, но я спешу на службу.

Антон выскочил из машины прежде, чем Шросс успел его остановить. «Мерседес» взревел двигателем и рванул с места. Абвер так просто не сдастся.

Но любопытство сильная вещь, оно подобно нестерпимому зуду, после укуса комара. Шросс хитро поступил – ужалил своим предложением, разжёг огонь интереса. Кто-то убил друга, нужно выяснить зачем.

Но и говорить правду агенту нельзя, значит оставался единственный выход – дезинформация. Проявляй фантазию, придумывай несуществующие факты.

Лишь бы Шросс не оказался умнее…

Глава четырнадцатая

В этот раз Томас нанёс удар по лицу.

Лилия сдержала вопль боли, сжав зубы. Ей не хотелось показывать слабость, только не сегодня. Внутри неё что-то переломилось, словно кость, до этого застрявшая в горле и не дававшая дышать, треснула. Она вдохнула в лёгкие свежий воздух и готова отстаивать свои права.

Ланге вернулся домой в дурном расположении духа, глаза метали молнии. Оно и понятно: Рихтер гонял его, словно какого-то мальчишку-носильщика, а Хоффман унижал без всякого страха. Всё это Лилия видела и слышала, и это доставляло несравненное удовольствие.

Ужин Томасу не понравился. Он едва прикоснулся к курице, зарычал и кинул вилку в угол кухни. Вскочил и заорал в лицо жене:

-Погреть нельзя было?! Какого лешего еда холодная?!

-Не кричи на меня! – бесстрашно ответила Лилия. – Не моя вина, что полчаса возишься в ванной…

Томас опешил, рот раскрылся от изумления. Но думал недолго: отвесил пощёчину, от которой Лилия отступила на шаг. Жена не издала ни