— Да что это за дерьмо? — прошипела она и скосила взгляд на свои ноги.

Оказалось, что её щиколотки стягивало что-то наподобие верёвки, молочно-белой, светящейся и чуть поблёскивающей серебром. Она уходила вверх, где другим концом цеплялась за потолочную балку. Мия задёргала ногами, пытаясь ослабить петлю, но верёвка только сильнее сжала голени.

Кажется, только сейчас она осознала всю бедственность положения, в котором оказалась. Оттуда, где она висела, Мия не смогла бы ни до чего дотянуться, даже если бы попробовала раскачаться в путах. Её кинжал отлетел далеко, под изящный столик с гнутыми ножками, оставив её полностью безоружной. Конечно, она бы могла попробовать подтянуться к ногам и снять эту верёвку, но что-то ей подсказывало, что тогда и руки её окажутся в плену колдовской ловушки, а сама она — в положении гораздо более унизительном, чем сейчас. Мия вертела головой, пытаясь взглядом зацепиться хоть за что-то, в чём можно было найти надежду — но всё впустую. Глянув на треклятый артефакт, всё также лежавший на своём месте, она скривилась и застонала. В эту секунду она бы всё отдала за то, чтобы вернуться в гостиную мэтра Агиллана и отказаться от его поручения, сбежать из его замка и больше никогда, никогда в жизни не приближаться ни к одному из чародеев. Но нет, похоже, ей никак не выбраться из этой ловушки и не спастись, и никто не придёт на помощь, и ей остается только висеть здесь и ждать…

Горестные мысли прервал скрип открывающейся двери и послышались тяжёлые шаги, слегка приглушённые густым ворсом ковра. От этого звука липкие пальцы страха схватили Мию за живот и прошлись по спине. Уж лучше бы она сорвалась с башни или попала в ту ловушку в потайном ходе, да что угодно ещё, лишь бы не оказаться в лапах разгневанного колдуна. На секунду в сознании промелькнул образ пузырька с ядом — как назло надёжно спрятанном в одном из потайных кармашков в сапоге!

— Что, птичка, долеталась? — где-то позади раздался низкий с хрипотцой голос. — А ты подальше своих ныне покойных предшественников залетела, но в силки всё-таки угодила. И то славно — хоть не забрызгала содержимым своей черепушки этот прекрасный мибийский ковёр!

Мия задёргалась в своих путах, чтобы развернуться и увидеть вошедшего, но ей это не удалось. Она попыталась ответить, но страх накрепко сдавил горло, и вместо слов вырвалось одно невразумительное мычание.

— Ты что-то хочешь сказать? — теперь голос звучал прямо за спиной, хриплый и неприятный, он едва ли не царапал кожу. — Может, расскажешь, что ты забыла в моих покоях? А то зачастили в этот замок твои собратья, интересно узнать почему? Мне, конечно, льстит такое внимание со стороны вашей гильдии, но немного надоело трупы убирать.

— Мэтр Гиллеар, я полагаю? — только и смогла выговорить Мия.

— Значит, ты у нас птичка говорящая, да ещё и сообразительная? Но, как видно, не слишком, иначе сообразила бы держаться от этого замка подальше, — судя по звуку шагов и чуть стихшему голосу, чародей отошёл от неё к одной из стен.

Невозможность видеть то, что он делает, наполняла особым, ни с чем не сравнимым трепетом. Неприятный голос, хоть и звучал твёрдо, без старческого дребезжания, донельзя удачно вписался в образ мерзкого колдуна со скрюченными пальцами и жидкой седой бородой. И теперь сознание мутнело от пугающих картин того, что он может с ней сделать. В этой комнате или где-то ещё. Ей представлялись тёмные катакомбы под замком, цепи, кандалы и жуткие пыточные инструменты, вспышки пламени, разряды молний и вонь обугленной плоти. А ещё саркофаги из чёрного камня, из которых вылезали… Нет, лучше об этом не думать, чтобы совсем не сойти с ума. Мия тряхнула головой в попытке отогнать назойливые видения и попыталась сосредоточиться на реальности. Она могла ориентироваться лишь по звукам — шорохи и шелест ткани, тихий звон, плеск льющейся жидкости, стук стекла по дереву. Похоже, он налил себе бокал вина и расположился в кресле как раз напротив неё. Мия почти чувствовала на себе пристальный, изучающий взгляд, и от этого вдоль позвоночника побежали колючие мурашки.

— Могу ли я… — она запнулась, с трудом сглатывая горькую слюну. — Могу ли я узнать, что со мной теперь будет?

— А что же ты раньше об этом не подумала, моя дорогая незваная гостья? — говорил чародей неспешно и явно наслаждался своими словами и тем, какое действие они производят. — В соответствии с тарсийскими законами я обязан уведомить о твоём визите королевских дознавателей, а до их прибытия посадить тебя за решётку. Не беспокойся, строители этого замка позаботились об удобстве узников, подготовив для них замечательные камеры внизу, в катакомбах. Думаю, тебе там понравится — правда, вместо солнечного света и свежего воздуха доступ в те камеры имеют только крысы и пауки. Столичным законникам, знаешь ли, свойственна некая неторопливость — так что к их прибытию ты уже будешь слепой и полубезумной, а твои тощие ноги покроет короста из твоих же испражнений. А может, ты предпочтёшь, чтобы я отправил гонца в Портамер? Даже в эту глушь доходят слухи о том, как сильно тамошний градоначальник любит вашу гнусную шайку. Полагаю, он будет весьма рад и организует для тебя изысканный приём, который, если мне память не изменяет, закончится публичным четвертованием. Ну как, нравится ли тебе подобная перспектива?

— Она весьма… неприятна, мэтр.

— Ну а ты что думала? Как, по-твоему, я должен поступить с маленькой наглой воровкой, решившейся на подобную дерзость?

— Быть может, вы могли бы просто меня отпустить? — без особой надежды спросила Мия.

— А может, мне закрыть глаза и любезно позволить тебе обчистить этот замок? — в голосе явственно чувствовалась усмешка, если не откровенное ехидство.

Мия поджала губы, но ничего не ответила, чародей тоже замолчал и, судя по звуку, поставил бокал на деревянный столик. В комнате воцарилась гнетущая тишина, которая с каждой секундой все отчётливей грозила утянуть Мию в пучину отчаяния, если не истерики. Но раз уж колдун и правда намерен сдать её королевскому правосудию, то она хотя бы избежит пытки магией и других ужасов, которые он мог бы ей устроить. А там, может, и шанс сбежать появится, ну или хотя бы возможность добраться до спрятанного в сапоге яда. Нет, ей определённо рано сдаваться! Она прикрыла веки и сосредоточилась на своем дыхании, чтобы успокоить паникующий разум и прогнать из него кошмарные образы, мешающие сосредоточиться. После пяти размеренных