Он наваливается всей своей массой на одеяло. Его мускулистое предплечье касается моего, когда мы оба пытаемся лечь на гигантскую квадратную ткань, предназначенную для моего крошечного тела и моей еще более миниатюрной дочери.

Мое сердце колотится как сумасшедшее.

На этот раз я даже не могу списать это на гнев.

Потрясающе.

Когда я оглядываюсь, пытаясь украдкой взглянуть на Макса, он ловит меня и улыбается. Я быстро отвожу взгляд, чувствуя себя старшеклассницей, гуляющей с плохим парнем в выпускном классе.

— Ты привел меня сюда только для того, чтобы посмотреть на звезды? — Звучит так, будто я жалуюсь, но когда я хорошенько смотрю на небеса, у меня перехватывает дыхание.

Я давно не видела такого зрелища.

Звезды мерцают повсюду, давя со всех сторон, так что кажется, что мы практически залиты светом. Тихий порыв ветра наполняет воздух музыкой. Такое ощущение, что прямо сейчас мы с тобой единственные люди в мире, и меня охватывает интимное чувство благоговения.

Голос Макса звучит низко и близко к моему уху. — Моя мать работала в семье Хадина. Она была администратором на этом треке.

Мои глаза расширяются, и я резко поворачиваюсь к нему лицом.

Он лежит на боку и смотрит на меня так, как я смотрела на звезды. С чем-то близким к благодарности и намеком на благоговение.

Он наклоняется ближе, так близко, что я чувствую, как его борода царапает мою темную кожу. Он смотрит мне прямо в глаза, как будто хочет увидеть в них себя. Как будто ему нужна эта связь.

— Там она познакомилась с моим отцом. Там они полюбили друг друга. Она не знала, что он женат.

Мое сердце колотится о ребра. В моей груди бунт, внутри меня зарождается буря.

Почему он такой честный?

Почему холодный, импозантный лидер Stinton Group показывает мне все свои шрамы?

Я не понимаю.

Я не могу его разгадать.

— Она узнала, когда пошла сказать ему, что беременна, но к тому времени было слишком поздно. Я уже был в пути. Поэтому она похоронила свою любовь к нему. Я видел, как это крало свет из ее глаз. Я видел, как она понемногу умирала каждый раз, когда папа хранил наш секрет. Сначала я ненавидел его. Именно она убедила меня не делать этого. Сказала, что жизнь не всегда черно-белая. Сказала, что я должен сосредоточиться на том, что я могу контролировать. Например, быть готовым забрать то, что принадлежит мне. Она искренне верила, что, когда придет время, он сделает меня частью своей семьи. — Он мрачно хмурится. — Папа был призраком до моего тринадцатого дня рождения. Именно тогда умерла его первая жена, мать Тревора. Он, наконец, решил, что Stunton Group готова встретить своего внебрачного ребенка.

Я сжимаю пальцы в кулаки.

— Я не всегда был Стинтоном. — Он смотрит на звезды. — Тринадцать лет я был просто ребенком секретарши. Я был приятелем Хадина по играм, когда он заезжал в гости. Я был никем. Но это закончилось, когда я пришел в Stinton Group. Мне нужно было кое-что доказать. У меня были люди, которые ненавидели меня из-за того, каким я родился, и никогда не давали мне забыть об этом.

Я наклоняюсь к нему поближе. Глаза в глаза. Нос к носу. — Прости.

— Я говорю тебе это не для того, чтобы вызвать сочувствие, Дон. Я хочу, чтобы ты знала, что я понимаю, что происходит между тобой и Элизабет, возможно, больше, чем кто-либо другой. Я понимаю, почему ты хочешь держать ее подальше от Stinton Group. Я не пытаюсь помешать тебе защищать ее. Я просто не хочу, чтобы ты думала, что должна защищать ее от меня.

Каждый дюйм моего тела пульсирует как сумасшедший, когда я встречаюсь взглядом с этим красивым, сложным мужчиной.

Трудно вспомнить, почему я должна держаться подальше, когда он так близко. Достаточно близко, чтобы его дыхание стало моим собственным.

На секунду его взгляд опускается на мои губы.

Я протягиваю руку и прижимаю ладонь к его лицу, проводя пальцами по затылку. Напряжение, которое накаляется между нами, тихое, но то, что оно негромкое, не делает его менее сильным.

Все это время я сдерживала себя, вспоминая, кто он такой.

Но теперь я начинаю сомневаться, знаю ли я этого человека вообще.

Является ли холодный, жестокий король, который удерживал мою дочь ради выкупа, настоящим Максом Стинтоном, или передо мной нежный, открытый и ранимый мужчина?

Я не могу в этом разобраться.

В нем.

Когда темнота сгущается с обеих сторон, я понимаю, что хочу верить мужчине, которого вижу сейчас.

Взгляд Макса тлеет.

Слабые звуки ночи затихают, когда я теряю себя в его глазах.

— Я так и не смог поблагодарить тебя за то, что ты сделал с ситуацией с Милой Дюбуа, — тихо говорю я.

— Это было пустяком.

— Это было нечто. И хочешь ты признавать это или нет, Макс, где-то здесь, внизу, бьется твое сердце. — Я кладу руку ему на грудь. — Ты мог легко бросить Генри под автобус, но не сделал этого. Ты берешь на себя ответственность, даже в ущерб себе. Это сила, но это и слабость. И это заставляет меня задуматься, — я облизываю губы, — а что, если я скажу, что тоже хочу взять на себя ответственность за тебя?

— Что ты со мной делаешь, Дон? — Его слова похожи на стон. — Я не могу перестать думать о тебе. Я не могу перестать беспокоиться о тебе.

Я содрогаюсь.

— Ты погубила меня, — шепчет он.

Вот так просто я решаю, что больше не собираюсь сдерживаться.

Наклонившись над одеялом, я хватаю его за лицо и впиваюсь в его губы с отчаянием, которое застает врасплох даже Макса.

Он замирает.

А потом он обнимает меня и целует в ответ.

ГЛАВА 14

ЛОЖЬ, КОТОРУЮ МЫ РАССКАЗЫВАЕМ

МАКС

Ее сердце ревело под моей ладонью, бешено колотилось, закатывало истерику.

Мое сердце делает то же самое.

Я притягиваю ее ближе, закрываю глаза и вдыхаю ее аромат.

Черт. Я мог бы пожирать ее глазами часами.

Так и есть.

И я буду.

Поцелуй растягивается на вечность.

Идеальный.

Сладкий.

Ее губы…

Я фантазировал о том, какими они будут на вкус, как они будут ощущаться рядом с моими.

Ничто из того, что я мог себе представить, не соответствует действительности.

Она такая мягкая рядом со мной. Такая восхитительно чувственная.

Я знал, что между нами есть химия, но не ожидал той странной, сокрушительной волны, которая захлестывает мою грудь. Неописуемое чувство, которое говорит мне, что я бы сжег Stinton Group дотла ради женщины в своих объятиях.

Это самое пугающее, что я когда-либо испытывал в своей жизни.

Даже когда я понимаю это, я не могу отпустить ее. Тени движутся вокруг нас, когда я