Почему весь мир-то продолжает подыгрывать?  В. СОЛОВЕЙ: Арсений, а миру это зачем? Если это не нужно самим русским, объясните мне на раз, два, три, зачем это миру. Что это изменит в мире?  А. ВЕСНИН: Может быть, это какая-то возможность дестабилизировать обстановку в стране и прекратить войну.  В. СОЛОВЕЙ: Нет. Во-первых, войну это не прекратит. Наоборот, это вызовет ожесточение. Во-вторых, почему вы взяли, что Западу выгодна дестабилизация России? Он ее как огня боится. Потому что сейчас повторяется почти зеркально ситуация с распадом СССР 1991 года, когда все западные лидеры говорили, что нет, мы не хотим распада Советского Союза. Выхода Прибалтики – да. А почему мы не хотим? Потому что был опыт распада социалистической Югославии. Он показал, что возможна ожесточенная, кровопролитная гражданская война с этническими чистками. А теперь представьте себе экстраполяцию этой логики на страну, где ядерный арсенал.  Сейчас ровно то же самое. Все эти страхи, которые были тогда, ожили. Эти страхи определяют отношение и поведение. Почему Запад не оказывает ошеломительную поддержку военно-техническую Украине? Потому что он боится того, чтобы Россия потерпела стратегическое поражение. Потому что вследствие этого поражения, по мнению западных аналитиков, ну не тех, которые там публикуются в открытой прессе, а вот тех, которые обслуживают государство, хотя у них это на самом деле часто совпадает и взаимозаменяемо, они говорят о колоссальных рисках подобного развития ситуации. Все же очевидно, все находится на поверхности. И, кстати, обратите внимание, вдруг украинские власти, а у них есть декрет о том, что нельзя вести никаких переговоров с Путиным, начинают говорить: «Ну почему, мы вот рассчитываем уже на следующей конференции по Украине подписать соглашение с Россией».  А. ВЕСНИН: Но Зеленский говорит о том, что он не исключает возможность приезда Путина.  В. СОЛОВЕЙ: Да, потому что Путина нет, и Зеленский об этом прекрасно знает.  А. ВЕСНИН: Поэтому он не исключает возможность его приезда?  В. СОЛОВЕЙ: Конечно. Если вы исключаете Путина из системы координат политической, вы понимаете, что вам очень сложно выстраивать новую картину мира, в том числе пропагандистскую. Это же очень сложно. У вас есть воплощение зла – Путин. Вы знаете, что только поэтому начаты военные действия, только благодаря его энергии дьявольской они продолжаются. На самом деле вдруг выясняется, что это не такт, что мир сложнее, чем кажется.  А он всегда сложнее, чем кажется. Те люди, которые говорят, что все просто, совершают глубочайшую ошибку. Мир всегда гораздо сложнее, чем он кажется. Ну, за исключением, может быть, пропагандистских подач этого мира. Да, в пропаганде всегда. И плюс у людей есть всегда очень сильное желание упростить картину мира для того, чтобы сделать его понятнее, удобоваримее.  А. ВЕСНИН: С другой стороны, в обратную сторону, чересчур усложняя, получается конспирологический подход, если усложнить этот мир чересчур.  В. СОЛОВЕЙ: Дело в том, что бритва Оккама – это замечательное правило. Я сам о ней часто вспоминаю. Дело в том, что она гласит не то, что ты всегда выбирай простое объяснение, она гласит, что ты начинай с простого объяснения. Но это вовсе не значит, что простое объяснение объясняет все. Мир гораздо сложнее. Потому что как вы обойдетесь без конспирологических, допустим, так их назовем, предположений, когда вы касаетесь деятельности спецслужб? Да никак. Вот мы с вами обсуждали возможность мира России и Украины. Я говорю, что ведутся, возможно, вполне вероятно, уже сейчас закрытые консультации. Это конспирология или это реальность политики? Это реальность политики.  А. ВЕСНИН: Ну смотрите, тут, мне кажется, есть разница между «возможных переговоров». Когда две воюющие стороны ведут какие-то непубличные переговоры – это звучит логично. Хотя мы, конечно, не можем утверждать, потому что они скрыты. С другой стороны, например, предположение, что Зеленский знает, что Путин мертв, но все равно приглашает Зеленского на саммит, и американцы тоже пытаются не говорить о том, что Путин мертв – вот это уже немножко, согласитесь, разные какие-то, я не знаю, уровни, что ли, предположения.  В. СОЛОВЕЙ: Методологически это одно и то же. Просто никто, ну или большинство не могут поверить в возможность подобного масштаба лжи. Потому что это глобальная ложь. Это глобальная фальсификация. Ну что ж, все в мире когда-то случается впервые. Вот Российская Федерация выступила основоположником такой глобальной лжи. И она довольно эффективно ее реализует. Она сформировала фактически заговор молчания.  Ну, допустим, Ким Чен Ын вел себя по-хозяйски по отношению к двойнику. Он был заметно по-хозяйски. Российскую делегацию унизили. А куда деваться? Си Цзиньпин может потрепать там за щечку, он тоже ведет себя совершенно по-хозяйски, чего раньше не было. Это им выгодно. И им это выгодно. Остальные просто чураются общения с Путиным. А те, кто может что-то получить конкретное практическое от так называемого Путина, а точнее от российских властей, они это получают. Вот уговорили Вьетнам, чтобы туда двойник поехал. Никаких соглашений там подписано с Вьетнамом не было. Ну, точнее, формально они были подписаны, но их цена стремится к нулю по большому счету.  Надо было показать, что нет международной изоляции, что это настоящий работающий президент. А то, что он спрыгивает буквально с самолета или сбегает, как живчик – ну надо же. До этого он едва держался за стол год назад. А сейчас, как живчик, обнимается, целуется, спрыгивает. Правда, заискивающе смотрит в глаза и по-дурацки смеется, чтобы понравиться своим визави. Здравый смысл, Арсений, не надо ничего дополнительного. А. ВЕСНИН: Валерий Дмитриевич, тогда объясните, пожалуйста, кто же все-таки сейчас эту войну, начатую Путиным, продолжает?  В. СОЛОВЕЙ: В первую очередь группировка Николая Патрушева. Не то, что она против мира. Она, вообще-то, за мир, но за мир на своих условиях. Свои условия – это признание территориального статус-кво. Это то, что было предложено Украине в мае этого года через посредников. Украина от этого предложения отказалась. Сейчас, насколько я понимаю, пытаются выработать новую формулу. Но это одна группировка.  Есть другая группировка. Эту группировку давайте идентифицируем как Чемезова. Да, она предполагает более широкий компромисс. И она предполагает гораздо более гибкую позицию в отношении мирных соглашений с Украиной. Я сейчас не буду конкретизировать, но эти позиции очень отличаются.  Другое дело, что для того, чтобы начать говорить о мире, не говорить о возможностях мира, а вот начать напрямую говорить о мире, стороны должны определить тот самый предмет, о чем они будут говорить. То есть тем самым переговорам, о которых нам объявят, предшествуют как раз закулисные консультации, закулисные согласования и