стальную дверь и остался дежурить у входа. Впоследствии Траудль Юнге привела в своих мемуарах воспоминания Гюнше: «Все продолжалось, наверное, десять минут, пока тишину не разорвал звук выстрела. Фюрер выстрелил себе в рот, а перед этим разжевал ампулу с ядом. Череп раскололся и выглядел ужасно. Ева Браун своим пистолетом не воспользовалась, а приняла только яд. Мы завернули голову фюрера в одеяло, вынесли тело наверх в парк. Положили оба трупа рядом в воронке от бомбы, в двух шагах от входа в бункер. Потом облили тела бензином, и я бросил на них от входа в бункер горящую тряпку. Пламя тут же объяло оба трупа».[234]

Чучело Гитлера, висящее рядом с одним из бараков освобожденного Бухенвальда. Надпись на стене: «Гитлер должен умереть, чтобы Германия жила». Апрель 1945. Вашингтон, Мемориальный музей Холокоста

Перед самым самоубийством, в последние минуты жизни, Гитлер разрешил оставшимся в рейхсканцелярии прорыв из Берлина. Он сказал своему камердинеру Линге, когда тот попросил разрешения проститься с ним: «Я отдаю приказ пойти на прорыв». Удивленный Линге спросил: «Мой фюрер, а для кого нам теперь прорываться?» Гитлер объяснил: «Для грядущего человечества!» Ему очень хотелось, чтобы кто-то из очевидцев вырвался из кольца и поведал миру об обстоятельствах его смерти. Тогда это удалось сделать только двоим – Кемпке и главе гитлерюгенда рейхслейтеру Артуру Аксману (1913–1996), которые охотно рассказали западным союзникам, как и когда застрелился Гитлер, а затем отразили это в собственных мемуарах.[235]

В 6 утра 1 мая Борман послал телеграмму Дёницу: «Гросс-адмиралу Дёницу. Фюрер только что назначил вас, господин адмирал, своим преемником вместо рейхсмаршала Геринга. Письменное подтверждение прилагается. Отныне вы имеете право принимать любые меры, в зависимости от ситуации. Борман».

Дёниц вспоминал: «Я был потрясен. После 20 июля 1944 года я не имел ни одной личной беседы с Гитлером – мы встречались только на совещаниях. Он никогда не давал мне понять, что видит во мне своего будущего преемника. Никто и никогда ни словом, ни намеком не обмолвился о такой возможности. Хотя, скорее всего, приближенные фюрера такого развития событий действительно не допускали».

Гросс-адмирал тогда думал, что Гитлер назначил его преемником потому, что «хотел дать возможность офицеру вооруженных сил положить конец войне. То, что предположение не соответствует действительности, я узнал намного позже, в Нюрнберге, где впервые услышал полный текст завещания Гитлера – он требовал, чтобы борьба продолжалась».[236]

Получив телеграмму Бормана, Дёниц отправил ответную телеграмму в бункер, адресовав ее Гитлеру, поскольку думал, что Гитлер жив: «Моя лояльность к вам безусловна. Сделаю все возможное для освобождения вас в Берлине. Если судьба все-таки заставляет меня управлять Рейхом в качестве назначенного вами преемника, я продолжу войну до итога, достойного уникальной героической борьбы немецкого народа».[237]

В 7.40 утра Борман отправил еще одну шифровку в Плён:

«Гросс-адмиралу Дёницу (лично и секретно). Завещание вступило в силу. Направляюсь к вам. До моего прибытия рекомендую воздержаться от публичных заявлений. Борман».

По словам Дёница, из текста телеграммы он понял, что «Гитлер мертв. Позже я узнал, что он был уже мертв, когда вечером 30 апреля была отправлена первая телеграмма о моем назначении. Почему факт его смерти утаили от меня, не знаю. Я не был согласен с мнением Бормана и считал, что немецкому народу и вооруженным силам следует сообщить всю правду». [238]

В 14.46 1 мая в Плён была направлена радиограмма:

«Гросс-адмиралу Дёницу (лично и секретно).

Вручить только курьером.

Фюрер умер вчера, в 15.30. В своем завещании от 29 апреля он назначает вас президентом Рейха, Геббельса – рейхсканцлером, Бормана – министром партии, Зейс-Инкварта – министром иностранных дел. Тексты завещания, по приказу фюрера, направляются вам и фельдмаршалу Шёрнеру, а также за пределы Берлина для сохранения в надежном месте. Борман постарается прибыть к вам сегодня для разъяснения обстановки. На ваше усмотрение оставляется форма и время объявления решения о вашем назначении вермахту и народу.

С подлинным верно – Геббельс, Борман».[239]

Эту радиограмму Дениц прочитал в 15.18. Он не был согласен с тем, что Борман и Геббельс пытаются диктовать ему состав кабинета от имени покойного фюрера (с «Политическим завещанием» Гитлера гросс-адмирал ознакомился только в ходе Нюрнбергского процесса). Указаниям Бормана и Геббельса Дёниц следовать не собирался. Более того, приказал немедленно арестовать Бормана и Геббельса, если они появятся в районе его резиденции в Плёне и вообще на территории Северной Германии, контролируемой войсками, подчинявшимися гросс-адмиралу. Таким образом, если бы Борману и Геббельсу удалось бы выбраться из Берлина и добраться до территории, контролируемой Дёницем, они были бы немедленно арестованы, после капитуляции переданы союзникам, а затем наверняка повешены по приговору трибунала в Нюрнберге, если бы не успели до этого принять ампулу с цианистым калием. Также Дёниц объявил Гиммлеру, что более не нуждается в его услугах, равно как в услугах возглавляемого им учреждения.

Вечером 1 мая, когда отпали всякие сомнения, что фюрер мертв, Дёниц выступил с обращением к народу и вермахту, где сообщил о смерти Гитлера, еще до получения этой радиограммы. Гросс-адмирал объявил:

«Фюрер назначил меня своим преемником. Понимая всю полноту ответственности, я возглавляю немецкий народ в этот судьбоносный час. Моя главная задача – спасти немецких мужчин и женщин от уничтожения наступающими большевиками. Борьба продолжается только ради этой высокой цели. А поскольку англичане и американцы мешают выполнению этой задачи, мы продолжаем бороться и против них.

Англичане и американцы в этом случае будут сражаться не за интересы своих народов, а за распространение большевизма в Европе».[240]

2 мая 1945 года Дёниц перенес свою штаб-квартиру в кадетский корпус в Мюрвике под Фленсбургом. Таким образом, Фленсбург в Шлезвиге-Гольштейне на 22 дня стал последней столицей Третьего рейха.

Дёниц, понимая неизбежность капитуляции в ближайшие дни, старался успеть перебросить как можно больше войск и беженцев с востока на запад, чтобы они имели возможность сдаться англо-американским союзникам. За период с 23 января до 8 мая 1945 года кригсмарине было эвакуировано на запад 2 022 602 человека военнослужащих и беженцев из Курляндии, Восточной и Западной Пруссии, Померании и Мекленбурга. Потери от действий советской авиации и флота составили около 1 % от общего числа эвакуируемых. Дениц считал, что для перевода всех войск с востока к позициям западных союзников требуется 8–10 суток. Ему не хватило 2–3 суток. Тем не менее основная часть вермахта попала в англо-американский плен. Западным союзникам сдались группа армий в Италии, Австрии, группа армий «Висла» и другие войска в Северной Германии, Дании и Норвегии, группы армий