Шрифт:
Закладка:
- Как же мне надоел мужской шовинизм! – решительно выхожу из комнаты. Запираюсь в ванной и от нечего делать листаю список, кому бы позвонить.
- Ир, с тобой все в порядке? – раздается из-за двери голос мужа. – Если плохо, скажи, я сейчас дверь выломаю.
- Все хорошо, Степа, - выхожу, наскоро поплескав воды на лицо. – Просто расстроилась из-за пистолета.
- Он тебе не нужен, котенок, - нежно целует меня в висок муж. - Представь идешь ты вся такая с охраной. Тут тревога и ты сама отстреливаешься.
- Смешно, - улыбаюсь я, возвращаясь к гостям.
- Мы остаемся в Питере с одним условием, - лениво напоминает муж. – Ты никуда сама не ходишь. Даже в сортир, - преувеличивает намеренно.
- Я это уже поняла, - фыркаю как кошка. – Если задержусь там на минуту больше, ты взломаешь дверь.
- Ира, - устало предупреждает меня отец, надевая куртку.
- Именно так, дорогая, все по таймингу, - хрипло выдыхает в ухо Криницкий. Обняв меня, кладет руку на живот.
- Вот ты попал, Степа! - радостно возвещает мой брат, ища рожок для обуви. – Ирка пока родит, пока вражину найдем, с тебя семь шкур спустят.
- Мне нормально, - довольно усмехается Степан. – Посмотрим, куда ты вляпаешься.
- Да я не создан для брака, - морщится Борис и снова подкалывает моего мужа.
Не слушаю. Эти двое способны пререкаться по любому поводу. Целую на прощание отца, затем Марусю.
- В среду жди, - почти беззвучно шепчет она, обнимая меня за шею.
- Хорошо, - киваю едва заметно, искренне радуясь в душе нашему маленькому женскому братству.
Глава 52
Всю следующую неделю в Питере льет как из ведра. Иногда в затишье мы со Степаном выбираемся на улицу. Гуляем по парку и с первыми каплями дождя возвращаемся обратно. Лениво обедаем, валяемся в постели, а потом Криницкий уходит работать. А я слоняюсь из угла в угол и слышу, как он за дверью кабинета костерит нерадивых сотрудников. Больше всего достается Юре и мачехе.
Хоть и служба безопасности проверила их вдоль и поперек, не люблю я эту парочку. И они мне платят взаимностью.
Считают, что это я настроила Степана против них. Плохо они знают Криницкого! Его фиг настроишь…
И хоть с билетами в мой поезд разобрались, их заказала мачеха после разговора с Жанной, но осадок у меня остался. И я до сих пор не верю в невиновность родственников Степана. Их выгода налицо. Мы с малышом сильно подвинули их в очереди на наследство.
Подойдя к окну, одергиваю занавеску. Смотрю на улицу, залитую дождем, на свинцовые воды Невы, на виднеющийся вдали шпиль Петропавловки и улыбаюсь, вспоминая как сегодня утром Криницкий в очередной раз убеждал меня сходить в ЗАГС. Типа заскочим и все. Он порешает.
«Ну какая свадьба, когда живот на нос лезет?» - поглаживаю широкий бок. Нащупываю маленькую пяточку. Глажу и разговариваю.
- Привет, малыш! Мы с папой тебя ждем…
«Да нужна ли вообще эта регистрация? – задумываюсь, разглядывая прохожих. – Что решает дурацкий штамп в паспорте? Да ничего! Мы со Степаном вместе. Любим друг друга. Брачный контракт между нами составлен. Порядок наследования определен. А лишние движения? Кому они нужны?
На столе жужжит сотовый. Наверное, это Маруся! Я ее уже заждалась. И время мы выбрали на среду, когда у Степана видеосовещание. Главное, чтобы ее через рамку пропустили. Или мне к ней выйти? Меня точно не досматривают в «Милане».
«Выйди, дорогая, жду тебя на крыльце», - приходит сообщение от мачехи.
- Степа, я спущусь за десертами, - войдя в кабинет к мужу, целую его в макушку. Криницкий кивает, расплываясь в улыбке и тут же строго смотрит на экран, откуда за нами следят десять пар любопытных глаз. Муж прокашливается и вопрошает строго. О чем? О продажах, конечно!
А я, схватив сумку и электронный ключ, накидываю ветровку и выскакиваю из номера. Быстренько спускаюсь в лифте, на ходу придумывая алиби.
Ммм… мне захотелось полезных десертов. Без глютена и глюкозы… И я за ними спустилась в бар. А зачем приходила Маруся? Надо придумать…
Но может Степан ничего не заметит? Тогда и сочинять не придется. Как не крути, это вранье. А врать я терпеть не могу!
Вылетаю на улицу и тут же натыкаюсь на Марусю с тортом.
- Там пирожные, как ты любишь, - заговорщицки шепчет она. – А внизу «Беретта» твоя. Коля знал, что покупал. Маленький пистолетик. Только дай мне слово, всегда носить его с собой. Иначе, наша с тобой затея, Ира, ничего хорошего не принесет.
- Хорошо, - целую пахнущую Диором щеку. И вместе с группой туристов возвращаюсь в холл. Смиренно становлюсь в конец очереди к рамке. И жду, когда меня заметит охрана.
- Ирина Николаевна, - окликает меня один из безопасников. – Проходите! – отодвигает загородку.
- Спасибо, - улыбаюсь смущенно и на вип-лифте поднимаюсь в номер.
- Степа, ты чай с пирожными будешь? – снова заглядываю в кабинет. – Маруся принесла…
- Минут через сорок, Ирочка, - поднимает он указательный палец. Дескать не мешай…
Вот за что люблю Криницкого, так за четкую организацию. Сказал через сорок минут придет. Значит, именно столько времени у меня есть в запасе. Выкладываю на блюдо пирожные. А «Беретту» с патронами уношу с собой в ванную
Запираюсь на всякий случай. Заряжаю крохотный, будто игрушечный пистолет, ставлю на предохранитель и прячу его в косметичку. Сверху накидываю салфетки и палетки с тенями. Прячу в сумочку и выхожу.
А около стола в гостиной уже Степан кружит.
- Да вот раньше освободился, - будто извиняясь, засовывает в рот кусок маренгового рулета.
- Эй, это мне! – кричу, незаметно опуская сумку рядом с диваном. Кажется, Криницкому сейчас важнее рулет.
- Много сладкого есть вредно! – постановляет муж и тянется за макароном.
- Моти мне оставь, - беру с тарелки маленькое розовое пирожное.
- Какие еще тети-моти? – смеется Степан.
- Ничего ты не понимаешь! Японские пирожные. Попробуй
