– Не сомневайся во мне, – ответил парень, широко улыбнувшись. – А не то я сочту это за оскорбление. Ты ведь не хочешь оскорбить Левиафана, а?

Каинит бросил короткий взгляд на парня, потом уставился на Мидаса, молчаливо требуя пояснений.

– Долгая история, – отмахнулся фригийский царь. – Как-нибудь позже.

– Если выживем, – невозмутимо добавил Пересвет, ковыряя землю скрамасаксом.

Глава 19. Возвращение

Трудно сказать, сколько времени они провели внутри Кровавого круга. Мидас даже успел вздремнуть, взяв пример с малюток Хорта и Рада, которым, казалось, все нипочем.

Стареет, подумал Карн, глядя на мерно вздымающуюся грудь фригийского царя, распластавшегося на голой земле. Сам он, несмотря на усталость, заснуть не сумел. Так и лежал, уставившись невидящими глазами в призрачную глубину пронизанных алыми отсветами небес. Чужих небес.

А когда парень почувствовал, что, возможно, готов окунуться в объятия Морфея, как по команде проснулся Мидас. Каинит ощутил его пробуждение и поднялся на ноги. Он, само собой, не спал и вообще не двигался с места все это время.

Женщины, сидевшие на земле с малышами на руках, встрепенулись и заскользили тревожными взглядами по лицам воинов. В их заплаканных и раскрасневшихся глазах читалась надежда. Последнее, что им оставалось.

– Они ведь где-то рядом? – спросил фригийский царь, водя головой из стороны в сторону. Серую безжизненную прогалину, на которой они прятались от погони в Кровавом круге, со всех сторон обступали пологие холмы, покрытые плотным строем вывернутого наизнанку леса.

– Да, – кивнул Карн. Он сидел, скрестив ноги, и фокусировался, расширяя до предела свой ментальный локатор. – Они на удивление умны. Знают, что мы не могли просто исчезнуть, поэтому не уходят. Летают взад-вперед. Но это гарпии, гончих я не вижу.

– Надо выманить один трикветр, – каинит озвучил очевидное. – Я могу поддерживать Кровавый круг на расстоянии. Так что можно на время покинуть его, чтобы привлечь внимание.

– Я скажу, когда рядом будет лишь одна группа, – Карн отключил все физические рецепторы, сосредотачиваясь на ментальных ощущениях, чтобы не упустить ни единой детали. У него нет времени на ошибку, так что рисковать нельзя. – Большая часть гарпий отдалилась, здесь они оставили что-то вроде дозорных отрядов. Шанс есть.

Ждать пришлось недолго. Вскоре хаотичные маршруты дюжины трикветров сложились таким образом, что один из них прошел в непосредственной близости от Кровавого круга, тогда как другие разошлись в стороны от него.

– Пора, – проговорил Карн, ощущая приближение исполненных злобы созданий. Парень с облегчением вернул себе физическое восприятие.

Каинит тут же шагнул за пределы круга. Посеребренная маска уставилась в небо.

– Не чуют, – тут же доложил Карн.

– Делай что-нибудь, – развел руками Мидас. – Привлеки их. А то мимо пройдут.

Посеребренная маска повернулась к фригийскому царю. Каинит повел рукой, предлагая Мидасу сделать все самому. Древний бог цокнул языком и вышел из Кровавого круга.

– Выродки пернатые! – заорал он изо всех сил. Женщины в испуге дернулись, Паресвет ухмыльнулся. – Ну! Кто еще хочет комиссарского тела!?

– Сработало, – улыбнулся Карн. Он увидел, как ближайший трикветр изменил траекторию движения и вскоре должен появиться за деревьями. – Только больше не ори, привлечешь других. И у нас мало времени.

– Вот так это делается, – Мидас деловито задрал подбородок иоттопырил нижнюю губу, глядя на Арминиуса. Тот вместо ответа неуловимым для взгляда движением извлек на свет оба гладиуса. Бог фыркнул и нарочито медленно достал клинок Стража рассвета.

– Оставайся здесь, – бросил Карн Пересвету, ощущая в ауре парнишки натуральную жажду крови. – Защищай женщин, если что-то пойдет не так.

На самом деле едва ли что-то могло пойти не так, ведь Кровавый круг был надежной защитой ив крайнем случае они могли отступить под его тенета. Но не имело смысла рисковать пареньком, а переубедить Пересвета мог лишь более достойный мотив, чем слепое желание убивать. Карн дал ему такой.

Гарпии появились над верхушками деревьев и синхронно издали негромкий клекот, в котором Мидас почувствовал удивление, а Карн буквально увидел его в аурах монстров. Существа не понимали, откуда появились их враги, поэтому не налетали всем скопом, как обычно, а приближались осторожно, обходя воинов с разных сторон. На миг парень подумал, что у них хватит мозгов позвать подкрепление, но даже если подобные мысли и вспыхивали в непостижимых умах порождений Лимба, то жажда человеческой крови оказалась сильнее, в зачатке подавив любые проявления осмысленности.

Но атаковали они одновременно, для этого решения им хватило одного лишь инстинкта. Карн по уже отработанной схеме бросил энергетические щупальца в сторону гарпии, что двигалась прямо на него. Это существо казалось крупнее других и производило впечатление лидера.

Внутренний взор парня столкнулся со слабым сопротивлением и почти сразу подавил его. Незримые щупальца на миг будто уперлись в стеклянную стену, подернутую серой дымкой, в глубине которой кружились черные вихри. Гарпия не умела защитить свой разум от вторжения, это было нечто инстинктивное, что для Карна послужило очередным подтверждением – перед ним вовсе не воплощение людских эмоций. Скорее деградировавший потомок древней расы, и эта конкретная особь, похоже, сохранила чуть больше, чем остальные.

Пока парень отключал двигательные функции противника и подавлял ее личность силой своей воли, Мидас и каинит схлестнулись с двумя оставшимися гарпиями. В их планы не входило пленение всего трикветра.

Фригийский царь, приноровившись к технике боя крылатых чудовищ, ловко ушел от пикирующей атаки и ударил наотмашь, начисто обрубая гарпии половину крыла. Та рухнула на землю, прокатилась несколько метров, но тут же, недовольно заклекотав, вскочила на когтистые ноги. Крыло уже было почти целым, но Мидас не собирался останавливаться на достигнутом. Он атаковал монстра несколькими размашистыми ударами, затем отпрыгнул назад, уходя от встречной атаки, – недостаточно быстро, желтоватые когти разорвали рубаху на груди, впрочем – не коснувшись тела.

Древний бог зашипел и ударил гарпию в грудь, та подалась вперед, четко осознавая, что пусть даже лезвие меча пробьет ее насквозь, она едва ли ощутит урон. Мидас ожидал этого, так что выпустил рукоять клинка и перехватил его за середину лезвия. Затем с силой дернул оружие вверх, разрывая верхнюю часть груди существа вместе с гортанью.

Гарпия поперхнулась и стала оседать, но Мидас не освободил меч, наоборот – надавил на него, вгоняя еще глубже, и продолжил поднимать, буквально отрывая голову своему противнику. Брызнула горячая кровь, раздался хруст ломаемых позвонков и