«Плачет, — вздохнул Ленька Комлев. — Каждый день только и знает, что плачет».

Учительница Капитолина Ивановна, прозванная ребятами Капушкой, стояла у окна, спиной к классу.

В четвертом «б» шел урок арифметики. Надо было самостоятельно решить задачу про встречные поезда. Ленька переписал условие и подал задачник Ване Серегину на заднюю парту, Ваня Серегин — эвакуированный из Ленинграда. Он жил у Комлевых, поэтому и задачник был на двоих.

Ленька быстро решил задачу, сначала на промокашке. Ему не терпелось узнать ответ. Он повернулся к Ване и по слогам, губами, начал показывать, что ему опять нужен задачник.

— Капитолина Ивановна, Комлев вертится! — послышалось с крайней парты.

Опять эта ябеда — Сонька! Чешется язык-то… Но Капушка даже не обернулась. Она глядела на морозную улицу. Все ребята знали, что она снова плачет, потому что недавно у нее убило на фронте мужа.

Ленька показал Соньке кулачишко, взял задачник и нашел ответ. «Сошлось! — у Леньки сразу стало веселей на душе. — Тютелька в тютельку». Он даже про Соньку забыл. Переписал решение с промокашки на чистовую, в тетрадь, и достал книжку про господина Чечевицына.

За окном школы то и дело грохали поезда. Очень хотелось есть, ноги под партой мерзли. Впереди еще было чтение и чистописание, но все равно у Леньки было отличное настроение. Он читал о том, как два гимназиста хотели бежать в Калифорнию, чтобы добывать золото и сражаться с индейцами. Девочки — сестры одного гимназиста, к которому приехал в гости Чечевкцын, подслушали у дверей их разговор. И не доказали об этом родителям, только самая маленькая сестренка сказала: «А у нас вчера чечевицу варили!»

В это время в класс, стуча клюшкой, вошел директор и что-то тихо сказал Капушке.

— Всем сидеть на своих местах! — приказала учительница и ушла вместе с директором. Ребята начали оглядываться и шепотом переговариваться.

«Уколы! — мигом пронеслось в стриженой Ленькиной голове. — Опять уколы!..»

Ох, ничего в жизни не было хуже этих уколов! Ленька заерзал, он сидел за партой один. Сложил в сумку хрестоматию и книжку про Чечевицына. Даже наконечник на ручку забыл надеть. Сейчас бы к дверям и айда в коридор, схватить в раздевалке фуфайку и на улицу.

Только все зря…

Пришла Капушка и встала у дверей сторожить. Она велела девочкам оставить сумки на местах и перейти в третий класс. Всех ребят из третьего уже загоняли сюда. Когда был сосчитан последний из третышей, в класс шагнул директор, а за ним появилась медичка в белом халате. Она разложила на столе иглы и бутылочки. Капушка ушла сторожить девочек, а директор сел за стол и открыл классный журнал:

— Ну, кто самый смелый?

Ребята молчали, кое-кто уже «продавал дрожжи» от страха и холода. Все знали, что первому хуже, медичка-то ведь и сама боится, колет больнее. Бывает, что даже игла лопается и осколок остается прямо в теле. Особенно ежели у кого кожа толстая.

— Значит, нет смелых? — кашлянул директор. — Придется вызывать по журналу…

Ленька держал сумку на изготовке, делая знаки Ване Серегину. Ежели жили вместе, то и бежать надо вместе. Но Ваня в оба глаза, испуганно глядел на директора.

— Что, Серегин? — сказал директор. — И ты боишься? Не знал, не знал, что и ты трус. А еще из Ленинграда эвакуирован…

Ваня после таких слов решительно скинул пиджачок, начал снимать рубашку и майку. Ленька увидел, как синеватая Ванина кожа покрылась пупырышками, даже чесотка стала почти незаметной. Ваня смело пошел к доске…

— Молодец! — похвалил директор, а Ленька с ужасом за товарища подумал: «Только бы не два кубика…» Теперь Ленька не знал, что и делать, то ли бежать, то ли раздеваться…

Медичка распечатала банку с противной сывороткой. Набрала в шприц этой мутной жидкости, чуть нажала, держа иглу торчком. «Воздух выдавливает!» — подумал Ленька. Он слыхал, что если воздух попадет под кожу, то можно и умереть. Он старался не глядеть на Ваню, но глаза все равно глядели. Медичка намазала йодом под правой лопаткой Вани.

— Тише! Не дрожи! — сказала она и оттянула пальцами кожу. Казалось, Ленька тоже почувствовал пронзительную и страшную боль, которая обожгла сейчас Ваню Серегина. Спину Вани будто схватили щипцами и начали тянуть. Но Ваня даже не успел испугаться, медичка уже мазала укол йодом:

— Следующий!

Ребята с завистью глядели на одевающегося Ваню. И тут Ленька Комлев не выдержал напряжения. Он схватил сумку, пулей вылетел в коридор, сграбастал с вешалки фуфайку и выскочил на мороз.

пел Ленька, махая сумкой. Кто такая? Ленька не знал, что это за сербиянка. Она представлялась ему медичкой, которая делает уколы. Эту частушку он услыхал на базаре, где одна тетка каждый день продает картофельные пирожки. Были бы деньги, лопай пирожки каждый день. Конечно, есть и такие ребята, которые воруют, но зато их так и называют: шпана. Ленька шпаной не был и не будет. Лучше уж так, без этих теткиных пирожков. Теперь-то еще ничего. Клава-сестра каждый день приносит хлебную пайку. А вот когда карточку у них вытащили, вот это было да!

Ленька оглянулся, школа осталась далеко. Он очутился у самой железнодорожной линии. А здорово он деру дал! От уколов-то…

Морозило крепко. Поселок весь заиндевел. Над вокзалом отпыхивался маневровый паровозик, клубился белый пар. Мглистое небо краснело с одной стороны. Душа Леньки слегка побаливала: теперь верняком к директору вызовут. Либо турнут на уколы одного, прямо в больницу. И чтобы заглушить тревогу, он опять спел про сербиянку. На стеклозавод, что ли, сбегать? Ленька подбежал к забору стеклозавода, подобрал из-под ног пустой спичечный коробок. Делать тут было нечего, Клаву и тетю Нину все равно не увидишь, работают до шести. Они выдувают из стекла толстые фляги, говорят, для красноармейцев и партизан. Ленька еще ни разу не видел, как это делается. Он остановился у проходной будки и заглянул в окно. В будке, видимо, было тепло, окошко совсем не замерзло.