Влада поняла, что до решающего шага оставалось лишь несколько минут, а может, и гораздо меньше. Она могла еще успеть уйти в дом, чтобы не видеть того, что он сделает, и вызвать полицию, когда все случится. Да, ей придется быть свидетелем, и факты докажут, что Бархатов был неуравновешенным человеком. Возможно, убийцей или садистом… Но все-таки уголек сомнений терзал ее, выжигая в сердце дыру…

Она вспомнила его глаза, когда увидела их со Стасей в ресторане. Как он смотрел на нее, как обнимал в танце. И какое было лицо у нее… Владу поняла, что он никогда не причинил бы ей вреда. И это не запоздалое раскаяние. Бархатов не может без нее жить и каждый день умирает, доводя себя до умопомрачения…

Так сможет ли она сама жить, зная, что Кирилл Андреевич застрелится у нее на глазах? Как вообще она будет жить дальше? Смертей в ее жизни было уже более чем достаточно…

Влада вошла внутрь. Шагнула, оглушенная собственным решением и завороженная тем, что открылось сейчас перед ней. Повернув голову, увидела прислоненную рядом с дверью полую резину для колеса. Схватила ее, не почувствовав веса. Затем подняла шину и подошла к Бархатову. Правая рука его лежала поверх ружья в опасной близости от спускового крючка. Ему бы определенно потребовалось усилие, чтобы нажать на него, но казалось, Бархатов не спешил лишь потому, что тело его сковало от холода. Влада не стала ждать, когда он приноровится. Отвела шину в сторону и с глухим вскриком шарахнула по мужчине. Ружье выпало из его рук, а сам Бархатов согнулся и беззвучно повалился на пол.

Влада рухнула рядом, влекомая тяжестью своего орудия, и тут же прижала Бархатова к полу собственным телом. Ждала, что сейчас он начнет сопротивляться, и она не сможет ничего с этим поделать, но Кирилл остался недвижим. Только зрачки под полуприкрытыми веками еще какое-то время продолжали хаотично дергаться.

Прошло несколько секунд, прежде чем она смогла принять решение. С трудом поднявшись, Влада кое-как дошла до длинного стеллажа. Увидела инструменты, баллончики с краской и разные приспособления, в которых ничего не понимала. Трясясь, хваталась за все подряд, скидывая вещи на пол, пока наконец не нашла моток шпагата. Отодрав от него кусок, она вернулась к Бархатову и, перевернув на живот, завела его руки назад. Замотав запястья, она наконец вытерла влажный лоб и разрыдалась. Истерика длилась короткое время, пока прекратилась так же внезапно, как началась.

Стащив пуховик, Влада кинула его на пол, а затем подтянула на него Бархатова. Обвязав рукава вокруг его груди, она двумя руками ухватилась за капюшон. Если оставить его здесь, он замерзнет насмерть. Она посмотрела в сторону, туда, где лежало ружье, и содрогнулась от ужаса. Влада не чувствовала холода — тело горело, кровь горячей волной приливала к щекам, когда она тащила Бархатова к дверям.

Оставалось всего ничего, когда послышались шаги. Кто-то бежал к гаражу, и скрип снега отдавался у нее в ушах какой-то дикой потусторонней какофонией.

Влада обернулась и оттерла рукавом выступившую испарину. Представила на мгновение, как сейчас выглядит, и ужаснулась. Брошенное ружье, лежащий без сознания хозяин дома… Но все было бы гораздо хуже, реши она остаться в своей комнате. Ее замутило при мысли о крови, которая залила бы все вокруг. Все же главное, что Бархатов был жив.

— Влада?! — В дверях показался взъерошенный бледный Глеб. — Что ты наделала?! Он жив?!

Она отпустила капюшон пуховика и разогнулась. Спина болезненно заныла, хруст костей раздался так отчетливо, словно кто-то наступил на сухую ветку.

— Господи, да ты замерзла совсем! — Глеб хотел еще что-то добавить, но вместо этого стащил с себя куртку и закутал ее в нее, оставшись в свитере. Он склонился над Бархатовым и приложил пальцы к его шее. Затем подтянул его за плечи вверх и, подхватив под руки, частично взвалил на плечо — ноги Кирилла волочились по полу. — Твою же… Что ты с ним сделала?

— Я… звонила… тебе… — сквозь нервную судорогу произнесла Влада. — Т-ты т-трубку не брал…

— Когда взял, ты была уже недоступна. Скорее в дом! — скомандовал он. — Накинь на Кирилла Андреевича пуховик!

— Наверное, телефон з-замерз… — Влада сделала то, что он сказал, и шла теперь рядом с ним, придерживая пуховик на Бархатове.

Когда они оказались в доме, Глеб сразу же отнес Кирилла Андреевича на диван. Оттянул ему веки, заглядывая внутрь, потом проверил пульс. Затем стащил с него ботинки и сосредоточенно стал растирать ему ноги.

— Займись руками, пожалуйста! — попросил он Владу. — Сама как? Двигаться можешь? Голова не кружится?

Влада присела на корточки у дивана и взяла руку Бархатова в свою. Покосившись на Глеба, попробовала повторить его действия. Так же быстро, как у Глеба, у нее не получалось, но совсем скоро она так втянулась, что согрелась сама.

— Может, горячая ванная? — спросила она, вдруг поняв, что несмотря на то, что конечности Бархатова потеплели, сам он в сознание не приходил.

— Нельзя. Самая главная ошибка — отогревать замерзшего человека в горячей воде… — Глеб легонько потрепал Бархатова за щеки. — Не пойму, что с ним…

— Я ударила его… — прошептала Влада. — Автомобильной шиной…

Глеб поднял на нее удивленно-ошарашенный взгляд.

— Ты же видел то, что я прислала тебе? — озадаченно спросила она.

— Нет… — протянул Глеб. — Я ехал на встречу, включил телефон с ночи — надо было выспаться. А тут затренькало — твои вызовы. Я стал набирать — глухо. Развернулся и поехал сюда. Думал, голова взорвется от разных мыслей.

Бархатов еле слышно застонал.

— Слава Богу… — выдохнул Глеб. — Говори, что произошло, — теперь его взгляд стал жестким. — Неужели он что-то…

Влада не удержалась и села задом на ковер. Губы ее задрожали и задергались, но она несколько раз сжала и разжала кулаки, чтобы прийти в себя.

— Глеб, честно, я ничего не понимаю… Абсолютно ничего. Кирилл Андреевич был