Та села. Ромб и Хвост плюхнулись напротив.

На поворот головы Хвоста в сторону завсегдатаев официант говорливо сообщил, что люди сидели всю ночь и сейчас разойдутся. И следом, как по команде, посетители подскочили с мест, швырнули деньги на столики и, опережая друг друга, кинулись к дверям.

Ромб издал глухое мычание, туго осмысливая происходящее. Однако его мозг четко воспринял возможность покормиться задарма.

Официант улыбался всеми клеточками лица. Ромб не успел еще сделать заказ, как столик в одно мгновение покрылся блюдами. И выпивки – сколько душе угодно.

Не раздумывая, подельники, как с голодного края, набросились на все сразу.

Хвост, поедая кушанья, жадно спросил:

– С собой прихватить можно?

– Нет, только тут, – щерясь во весь рот, сверкнул зубами официант.

– Тогда наливай себе.

К удивлению приятелей официант не отказался, налил полную рюмку, выдохнул воздух и одним махом опорожнил. Потом налил вторую, третью и четвертую. Хвост вытаращил глаза, видя, как бутылка водки опустела. Ладонь официанта потянулась за второй. Но Хвост резко придвинул ее к себе:

– Хватит! Разошелся на дармовщинку! Не свое не тронь! – И присосался к горлышку. Лил, не глотая, пока не показалось дно бутылки. Потом подцепил вилкой большой кусок мяса, отправил в рот.

Официант, не пьянея, волчком крутился возле столика, поднося вино и кушанья. Зовалевская не встревала. Все шло по плану. Зеленый змий был первоклассным снадобьем. Мозги парней начинали слабнуть. Однако не так быстро, как хотелось бы. Крепкими оказались подельники, не валились с ног.

Девушка глянула на официанта. Тот подчинился взгляду: на столе вмиг появился графин со спиртом. Собутыльники вцепились в него. Пили жадно, почти не закусывали. И в конце концов уронили головы на столешницу, громко засопели.

Из боковой двери выступил Вяземский в джинсах и джинсовой рубахе. За волосы оторвал головы подельников от крышки стола, оценивающе глянул в пьяные лица, остался довольным.

Из той же двери появились рабочие в халатах, подхватили собутыльников и исчезли с ними в глубине зала.

И зал вдруг как в воду канул. Возникло просторное помещение, где Вяземский и Зовалевская жались к стене, а посередине с каменным лицом сидел на высоком черном стуле архидем Прондопул. Перед ним в больших черных креслах возились обнаженные Ромб и Хвост.

Вениамин шепнул девушке, что архидем ею доволен, но она не разумела, как Вяземский мог понять это по непроницаемому лицу Прондопула.

Внутренний толчок оторвал ее от стены и заставил выскользнуть за дверь. Она промчалась по длинному узкому коридору и через обшарпанный подъезд выскочила на улицу. Завернула за угол, юркнула в машину, из салона позвонила по сотовому.

Отозвался бубнящий голос Блохина, сообщил, что вместе с Саранчаевым они торчат на стреме у кафе «Анастасия», караулят Шахматиста и Брюнетова.

Девушка минуту подумала, сжала губы и завела мотор.

Кафе находилось на центральном проспекте города, занимало часть первого этажа жилого дома. Броско оформлено снаружи: яркая вывеска в бордово-золотистых тонах, красочный вход в красно-бежевых колерах, стены в коричнево-бежевой плитке, тротуар перед входом ковровый, из разноцветной кладки.

Блохин аккуратно высовывался из-за двери соседнего магазина, а Саранчаев нетерпеливо топтался у него за спиной.

Наметанным взглядом Зовалевская охватила улицу, тротуар, дом, вход в кафе, в магазин, в салон красоты. Припарковала машину против кафе, открыла дверцу. Но прежде чем выбраться наружу, взглядом отпустила Блохина и Саранчаева.

Те выскользнули из магазина и мгновенно исчезли за углом дома.

Когда девушка вошла в кафе, Шахматист с Брюнетовым сидели боком к двери, сосали пиво. Мрачный взгляд Шахматиста исподлобья бегло скользнул по ней. Брюнетов хищно скривился. Оба напряглись, вспомнив унижение и жалкое состояние, в каком недавно побывали из-за нее. Из Брюнетова отрыжкой вышла тоска по откушенному кончику языка. Он вырвал бы у Зовалевской сердце в отмщение за свою шепелявость. Шахматиста, как побитого пса, пригнула к столу икота отвращения к себе.

Девушка приблизилась. Ее взгляд поднял волосы на их затылках. Шахматист мрачно осклабился. Он не умел улыбаться: изобразил на лице скисшую гримасу. Ковырнул вилкой картошку на блюде:

– Не случайно забрела.

– Заключить перемирие, – сказала она примирительно. И тут же с ходу повела короткую игру: – У Вяземского предложение Максиму. Он готов передать разработку по тринадцатому Номеру в обмен на… – сделала паузу. – Впрочем, условия обмена Вяземский сам будет обговаривать с Максимом. Он согласен на встречу. Сообщи Максиму.

– С чего бы вдруг? – мрачно усмехнулся Шахматист, но взгляд был внимательным.

– Глуп ты, Шахматист, если надеешься получить ответ. – Вновь сделала паузу. – Я сказала все, что мне поручено. – Медленно развернулась к двери. И в ту же секунду зазвонил ее телефон. Игра продолжалась: звонок был ложным. Сделала вид, что говорит с Вяземским. Отошла от стола, спиной ощущая, как Шахматист и Брюнетов навострили уши. Послала к ним отдельные нужные фразы:

– Да, Вениамин… Четырнадцатый и пятнадцатый… Уникальная пара… Поняла… Поняла… Сделаю… Прослежу… Не спущу глаз… – Крутила головой, кивала, будто выслушивала что-то, и закончила блуждающей улыбкой на лице, какие появляются у людей, получивших хорошую новость. Закурила сигарету, вдохнула в себя дым с удовольствием, словно ничего лучшего никогда не пробовала.

Шахматист и Брюнетов переглянулись, они ломали головы над тем, что долетело до ушей и что значила странная улыбка Зовалевской.

А та махнула рукой на прощание и быстро покинула кафе.

Глава семнадцатая

Ловушка

Максим не доверял Вяземскому. С какой стати питать доверие? Когда бьются две мощные силы, в ход пускаются всяческие уловки, расставляются капканы и острые рогатки.

Смущали два обстоятельства.

Первое, все явно шито белыми нитками. Вяземский всегда действовал намного умнее, более изощренно, у него снега зимой не выпросишь. А тут нате вам с кисточкой, сам предлагает предмет эксперимента на какой-то обмен. Если предположить, что Номер тринадцать утратил свою значимость, тогда, наоборот, его следовало держать как прикрытие, чтобы направить противника по ложному следу. А тут все наперекосяк. Определенно есть подвох.

Второе, Шахматист и Брюнетов из подслушанных фраз телефонного разговора Зовалевской принесли обычные, по его мнению, домыслы о четырнадцатом и пятнадцатом Номерах. Однако Максима не устраивали домыслы и догадки, ему нужны были точные данные. Поэтому, как гончих псов, спустил Шахматиста и Брюнетова на добычу новой информации.

А через три дня на одной из улиц города Максим сам неожиданно столкнулся с Вениамином. Перед этим у него на дороге спустило правое переднее колесо. Он припарковался у бордюра, сплюнул с досадой: все не вовремя. Махнул купюрой проходящему транспорту, зазывая заменить колесо. Резко затормозил внедорожник.