– Мы в этих картах ни бум-бум, мы так отыщем. – И бездумно уставился в одну точку.

Вениамин свернул карту в рулон.

А через десять минут Блохин с Саранчаевым, как на иголках, крутились на заднем сиденье в машине Вяземского и, перебивая друг друга, указывали направления, куда следовало ехать. Каждый настаивал на своем. Спорили чуть не до драки, зеленели от натуги, брызгали друг в друга слюной.

Два часа мотались по городу как неприкаянные, исколесили множество улиц, кружили во дворах между домами, но все осталось на точке замерзания. Куда ни совались, улицы были не теми, дома – другими, а мозги проваливались в глухую пустоту.

В конце концов Блохин сдался, беспомощно развел руками. Ничего восстановить в памяти не мог. Сколько не выскребал из извилин, не выцарапывал – все был сизифов труд. Саранчаев пытался еще некоторое время хорохориться, тыкал пальцами то в одну, то в другую сторону, но тоже скоро скис и обмяк. Потупились.

Бяземский рассердился, надавил на тормоза. Разъяренно расширил ноздри, глядя сквозь лобовое стекло. Бесило все: и глупость подручных Зовалевской, и вялая суета на автобусных остановках, и торопливая толкотня у дверей супермаркетов, и бестолковое движение на тротуарах, и беспрерывное мелькание авто на дороге, и тесноватая под мышками черная летняя куртка.

Вдруг взгляд Вениамина споткнулся. Впереди, метрах в двадцати, припарковался автомобиль, и из него вынырнули Максим и Шахматист. Направились в магазин. Вяземский мгновенно изменился в лице, вытянулся в струну и, не оборачиваясь к подручным Зовалевской, скомандовал:

– Видели Максима? Удача сама – вам в руки! Хватайте любое авто и – за ним, на этот раз адрес записывайте на корочку без помарок, иначе выпотрошу вас, как баранов для шашлыка!

Блохин и Саранчаев стремительно вывалились на две стороны, а Вениамин газанул, и машина ушла в переулок.

Зовалевская, оставшись в квартире Вяземского, нырнула в его кремовую спальню и с удовольствием раскидала красивое тело на мягкой широкой кровати Вениамина. Теперь предыдущая ночь в машине казалась кошмаром. Сознание плавало в полудреме, веки начинали закрываться, мысли запутываться в бесконечной пряже густого сизого тумана, теряться и исчезать. Не было сил, чтобы встряхнуться и выкарабкаться из всего этого.

Она не слышала, как в спальне появился Прондопул. Он беззвучно переместился к окну с синими шторами, задвинул их и присел на край кровати. Зовалевская кожей ощутила жгучий холодок, когда его рука, не касаясь тела, прошлась вдоль него. Сначала этот холодок тронул лицо, потом горло, грудь, живот, бедра и пополз по ногам к пальцам. Странное чувство наполняло сонное тело, пугало и напружинивало, сковывало и будоражило одновременно. Сон и явь перемешались. Стало невозможно определить, где был сон, а где – явь. Девушка, не видя Прондопул а, уже точно знала о его присутствии.

Архидем прижал ладонь к ее груди, и сердце замерло. Зовалевская четко осознала, что сердце остановилось, длилось это недолго, но показалось вечностью. Прондопул убрал руку, стал на ноги. У девушки широко открылись глаза и захватило дух:

– Я спала? – Она не шелохнулась. – Я, наверно, заснула, – пролепетала утвердительно. – Как вы вошли? Неужели дверь была открыта?

– Не задавай глупых вопросов, – разнеслось в ответ и заплескалось эхом по всем углам спальни.

– Вяземского нет, – сообщила она сконфуженно, ловя черный размытый взгляд, – но он скоро будет. – Привстала на локоть, намереваясь сесть.

– Он уже тут, – всплеск эха подпрыгнул к потолку и упал на кровать, прокатываясь по ушам девушки. Движение руки Прондопула вновь уложило ее на подушку.

Следом послышался хлопок входной двери, и Вениамин в черной куртке со стоячим воротом и темно-синих брюках возник в коричневом дверном проеме спальни. Застыл на месте перед Прондопулом:

– Вы? Да, я понимаю, все очень серьезно. Я посадил на хвост Максиму ее подручных. – Кивком головы показал на девушку. – Я найду, где он квартирует. Его надо нейтрализовать!

Взгляд Прондопула кольнул, и Вяземского облило холодным потом. Рука архидема поднялась, пальцы дотронулись до сине-черного лацкана и кроваво-красного платка в кармашке пиджака. А Вениамин почувствовал, как они надавили ему на грудь и вошли в нее, как в масло. Раздвинули грудную клетку, взяли сердце в ладонь и вынесли наружу. Он опустил глаза, увидел трепетание сердца и зажмурился. Открыл их, когда ощущение бессилия исчезло.

– Я знаю, ты стараешься, – сказал Прондопул, – но не забегай вперед.

– Я хотел как лучше, – оправдывался Вениамин.

– Пока ты не сделал серьезных ошибок, – губы Прондопула едва приоткрылись. – Однако нейтрализовать это самая глупая просьба.

– Но ведь появление Максима всегда предшествует появлению Второго архидемона Муруфула. А он ваш враг, – осторожно выпихнул из себя Вениамин.

– Соперник, – сухо поправил Прондопул. – Мы оба посланцы Игалуса и не можем быть врагами. Мы конкуренты. У нас одна цель, и кто быстрее решит ее, тот будет вознагражден Властелином. Я близок к завершению, и Муруфул почуял это. Ему не повезло. И он хочет украсть у меня победу. Этого допустить нельзя. Моя задача первым убрать с пути конкурента и завершить дело. Но помни, Муруфул опасен для тебя, он бессмертный, с ним тягаться только мне по силам.

– А если он заберется в мозг тринадцатому, – заволновался Вяземский, – ведь схватить Номер не представляет труда, тот открыто болтается по городу.

– Сначала Муруфул должен точно определить, что тринадцатый Номер это именно тот, кто нам обоим нужен, – ровным холодным тоном ответил Прондопул. – Однако я вижу, что наверняка Муруфул не знает, иначе его действия были бы иными. Он пытается добыть эту информацию. Безусловно, будет предпринимать новые шаги. Но даже если добудет, это ничего ему не прибавит, ибо после моей обработки тринадцатый для него – неразрешимая загадка. Муруфул не сможет выяснить, какие установки я внедрил в мозг тринадцатому и какие команды вложил в свои установки. Мои секреты вне извилин мозга тринадцатого.

– Но Муруфул может заменить ваши установки своими, – неуверенно допустил Вениамин.

– Не может! – жестко отсек Прондопул. – Его вторжение в мои команды убьет мозг тринадцатого.

– Тогда Муруфулу ничего не остается, как убить тринадцатого и лишить вас удачи.

– И себя – тоже, – сказал Прондопул. – На это Муруфул никогда не пойдет. Иначе Властелин сотрет его бессмертие, сделает Иудой преисподней. Тринадцатый нужен Игалусу, в нем момент истины Властелина.

– Тогда Муруфул станет искать вас, – предположил Вяземский.

– Меня найти ему не сложно, – проговорил Прондопул, – но бессмысленно. Он это знает. Поэтому будет упорно искать результаты моей работы.

Зовалевская притихла на кровати. В присутствии Прондопула тело стало свинцовым: не пошевелить ни одним членом. Даже