В любом случае дыма без огня, как и мифов без фактов, не бывает. Современников удивляло, например, что Фрэнсис с детских лет был вхож к королеве, и она привечала его.

Что же касается другого мифа, то ех ungue leonem («по когтям льва [распознают]»). Знатоки старинной английской литературы отметят, конечно, что Бэкон, наделенный блестящим литературным талантом, был одним из лучших стилистов своего времени – если не считать, конечно, Шекспира. К тому же Бэкон был энциклопедически образованным человеком. А ведь таким всеведущим знатоком прошлого и настоящего, философии, географии и других наук был, судя по произведениям Шекспира, их автор. «И разве мог быть этим автором “малограмотный актеришка” Шекспир?» – считают скептики, с укором обращаясь к портрету Бэкона, автора, если они правы, одной из крупнейших мистификаций в истории.

Еще в середине XIX в. эту гипотезу высказала американская писательница Делия Бэкон, не являвшаяся, вопреки догадкам, никакой прапраправнучкой сэра Фрэнсиса. «Подтверждение своей гипотезы Делия Бэкон видела в огромной эрудиции великого философа, близости многих его идей шекспировскому мировоззрению; ряд двусмысленных намеков современников как будто бы тоже указывал в эту сторону. Причиной столь тщательного сохранения тайны авторства Делия Бэкон считала политическую конспирацию» (И. М. Гилилов. «Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса». 1997).

Увы, увы, разгадки этой тайны мы не знаем, и это наша слабость. Силой же Бэкона было прежде всего знание. Он был одним из первых ученых-энциклопедистов в новой истории Европы. Правы мы или нет в своих подозрениях, сэр Фрэнсис Бэкон был человеком необычайных талантов и знаний, и рос он в ближайшем окружении королевы, ведь его отец, сэр Николас Бэкон, был хранителем Большой печати, лицом, особо приближенным к Елизавете I.

Портрет Ф. Бэкона и титульная страница его трактата «Новый Органон»

От отца Фрэнсис унаследовал страсть к большой политике. В 12 лет он поступил в Тринити-колледж в Кембридже, где изучал медицину и юриспруденцию. Учеба давалась легко, вот только, как и во всех привилегированных школах того времени, здесь требовалось, чтобы ученики вызубривали материал, а не размышляли над ним. Возможно, тогда, в школьные годы, у Бэкона и зародилось отвращение к «бесплодной» схоластике. Юноша был прирожденным исследователем, практиком, экспериментатором. Туманные высказывания, не подкрепленные ничем, ему претили. В них чувствовались чье-то застарелое незнание, чья-то слабость. Зачем было их заучивать, принимать на веру?

Впоследствии в своей книге «Новый Органон» Бэкон насмешливо напишет, что схоластическое учение устроено так, что «нелегко может кому-либо прийти в голову обдумывание и созерцание того, что отличается от привычного». А тот, кто отважится иначе, свежим взглядом, посмотреть на окружающий мир, схоластами «будет тотчас обвинен как бунтарь и алчный до перемен человек».

Но, прежде чем выйти на эту новую, столбовую дорогу, юноше пришлось пережить немало испытаний. В 18 лет он похоронил отца. Теперь ему самому, лишившемуся финансовой поддержки, надо было думать о том, как обустроить свою жизнь и получить надежную профессию. Он стал изучать право, а в 1584 г. по протекции своего дяди, лорда-казначея Уильяма Сесила, занял место в парламенте, в Палате общин, где снискал благосклонность королевы, ходатайствуя о суде над ее соперницей Марией Стюарт, претенденткой на английский престол.

Однако политическая карьера Бэкона не сложилась – точнее говоря, сложилась не так, как он хотел. Он регулярно избирался в парламент, но приметных должностей не получал. Как писал его первый биограф Уильям Раули, хотя королева и «поощряла его со всей щедростью своей улыбки, она никогда не поощряла его щедростью своей руки» («Жизнь благородного автора»).

И тогда Бэкон обратился к литературным занятиям. В 1597 г. увидел свет томик его сочинений, содержавший «Опыты, или Наставления нравственные и политические», «Религиозные размышления» и «Фигуры убеждения и разубеждения». Так из второстепенного политика родился великий писатель, ученый и философ.

В своих философских трудах он стремился к «instauratio magna» – «великому возрождению наук». Фундаментом новой научной картины мира должен был стать «опыт». Окружающий нас мир следовало постигать посредством опытов – либо наблюдений за ним, либо экспериментов, имитирующих те или иные естественные процессы. Опыт, по Бэкону, был единственным надежным источником нашего знания. И это знание, в чем все более убеждался он, было очень далеко от схоластической картины мира, передававшейся из поколения в поколение, от учителей к ученикам, на протяжении многих веков.

Подобная философская концепция, которую исповедовал Бэкон, основоположник современного естественно-научного мышления, и придала тем знаниям, что собирали и накапливали он и его последователи, необоримую силу. Ведь эти знания, в отличие от средневекового ratio, «умопомышления», основывались на опыте, на чувственном восприятии и постижении мира. Работу наших органов чувств со временем значительно усилили разнообразные приборы, которые стали использовать ученые. Это придало результатам, получаемым ими, предельную точность.

В своем «Новом Органоне» Бэкон резко открестился от традиционной для того времени науки. Ведь само название этого труда отсылает к «Органону» Аристотеля – самого влиятельного авторитета для европейских ученых позднего Средневековья и эпохи Возрождения – и при этом подчеркивает, что речь пойдет о новой, неаристотелевской науке, о науке Нового времени, где знание должно стать движущей силой человечества.

Фрэнсис Бэкон приступил к написанию «Нового Органона», убедившись, что Аристотель был неправ. Он полагался лишь на силу интеллекта, считая, что все в этом мире интеллигибельно (умопостигаемо). На самом деле, был убежден Бэкон, природу этого мира можно понять, лишь производя различные эксперименты и на основе их приходя к тем или иным выводам. Цель такого познания – использовать возможности, таящиеся в природе вещей, на благо человека.

По Бэкону, любое детальное исследование Природы ведет к постижению ее закономерностей. И знание законов природы позволяет преобразовать ее самостоятельно, без помощи всевозможных «духов» и «демонов», придуманных средневековыми философами. Овладев знанием, человек обретает силу, приучается действовать, менять окружающий мир и свою собственную жизнь. Знание – это важнейшая движущая сила в судьбе человека. Незнание же может уничтожить все, что делает человек. Незнание лишает его всякой силы.

Фрэнсис Бэкон со своей идеей «knowledge is power» оказался у истока самой веры в прогресс, ибо тот немыслим без познания природы и действующих в ней законов. С этого гордого заявления «знание – сила» начинается победное шествие науки, определяющее всю историю Нового и Новейшего времени. И хотя в сочинениях Бэкона нет в точности именно этой фразы, главная идея основных его философских работ, пожалуй, именно такова, и эпиграфом к собранию его ученых трудов следовало бы поставить эти слова: «Знание – сила».

Остается добавить, что еще при жизни Бэкон