Но тут охотнику вспомнилось, что привело его в эту часть джунглей, и Ахилий немедля повернулся лицом к Хаширу.

Ближайшей к нему окраины города можно сказать, больше не существовало.

Не мигая (еще одна привычка живых, в которой он более не нуждался), вглядывался Ахилий в руины в попытках понять, давно ли город постигла беда. Ворота и стены возле ворот… казалось, сокрушены ударом невероятно огромного кулака. Две из трех башен, высившихся позади, также оказались разрушенными: одной отсюда, издалека, было и вовсе не видно. Единственная уцелевшая башня, если Ахилий не ошибался, посвященная Диалону, угрожающе накренилась вбок. Откуда-то снизу, от подножия башен, тянулась к небу тонкая струйка дыма.

«Все эти разрушения учинены, самое меньшее, день, а то и два дня назад, – рассудил Ахилий. – А может, и того больше… но это было бы уже совсем скверно».

Однако даже день-два – срок слишком долгий. Можно не сомневаться: ее в городе нет. Она наверняка при первой же возможности велела последователям Ульдиссиана двигаться дальше… вот только куда? Ее замыслов Ахилий больше не понимал, да и, сказать откровенно, не желал понимать. Что бы там ни утверждали Траг’Ул или Ратма, теперь охотник полагал важным только одно.

Серентия – его Серентия! – одержима этой проклятой демонессой.

Вспомнив, что натворила Лилит, Ахилий вскинул лук, представил коварную возлюбленную Ульдиссиана здесь, перед собой. Стрелу бы ей в сердце. Стрелу, напитанную магией великого змея…

Вот только вместе с Лилит эта стрела погубит и Серентию.

Что бы ни говорили, что бы ни думали на сей счет они, Ахилий чувствовал: другой путь есть, наверняка есть. Серентия жива, жива, просто аккуратно отделена магией демонов от собственного тела, чтобы в нем щеголяла Лилит. Ну, а его возлюбленная тоже по-прежнему там, только спит глубочайшим сном. Выходит, нужно ее разбудить: пусть бьется с Лилит изнутри, пока остальные навалятся на демонессу снаружи.

Разбудить… вот только как?

«Остолоп, первым делом отыскать ее нужно!»

Давно ли соратники Ульдиссиана отправились в путь, пошли ли туда, куда и собирались, или же изменили планы – этого Ахилий себе даже не представлял. Оставалось одно – то самое, что удавалось ему лучше всех прочих дел. Идти по следу.

Был день, и это значило, что живые сейчас на ногах. Сколь ни велики разрушения в этой части Хашира, простому люду по-прежнему нужно добывать пропитание – кому охотой, кому земледелием, а кому и рыбной ловлей. К счастью, на тело Ахилия никто из них не наткнулся, не то пришлось бы ему опять выбираться из-под земли, из новой могилы, или, того хуже, лихорадочно гасить огонь погребального костра. Единственной встречи с одной из местных жительниц оказалось довольно, чтобы остерегаться новых: слишком уж явно Ахилий был мертв, пусть даже двигался и разговаривал. Не менее досаден был и тот факт, что грязи, благодаря падению, на тело налипло куда больше прежнего, а все попытки наскоро отряхнуться закончились, как обычно, ничем. Казалось, вся земля на свете твердо уверена, будто место Ахилия – в ее недрах, и не оставляет стараний укрыть его снова.

Однако этого он не допустит, пока не сделает для возлюбленной всего, чем только в силах помочь ей.

Точно тень, скользил охотник сквозь заросли джунглей, окружавших Хашир. Дважды он натыкался на местных обывателей, но те настолько уступали Ахилию в хитроумии, что ускользнуть от них труда не составило. И вот, наконец, он добрался до развалин ворот, где надеялся отыскать следы эдиремов.

Эта задача также оказалась куда легче, чем он думал. Число эдиремов вновь увеличилось, да настолько, что их воинство оставляло за собою след на зависть стадам огромных животных с длинными, вроде змеи, носами – этих зверей жители нижних земель использовали для самой разной тяжелой работы, а порой ездили на них верхом, почти как на лошадях. Пожалуй, такую толпу покидающих город нашел бы по следу даже слепой.

Вот только, к немалому удивлению Ахилия, направились эдиремы совсем не туда, куда следовало бы – не тем путем, что вел к главному храму. Вместо этого след их сворачивал еще дальше на юг, в края, совершенно охотнику неизвестные.

Что же у Лилит на уме?

Ахилий двинулся в путь. По большому счету, замыслы демонессы – дело десятое. Куда бы ни направились эдиремы, он их настигнет.

И, хотелось бы надеяться, придумает к тому времени что-нибудь дельное…

* * *

– Они возвращаются…

Эти два слова обрадовали Мендельна куда больше, чем он мог бы вообразить. Настолько, что вмиг отвлекли от порученного драконом дела, от упражнений в сосредоточении воли при помощи чудесного кинжала. Учеба двигалась на удивление споро. Открытая в себе способность к манипуляции сим орудием просто-таки поражала – особенно если учесть, что Мендельн получил кинжал совсем недавно.

Однако в эту минуту он, разом утратив к кинжалу весь интерес, вскочил и поспешил оглядеться.

– Где? Где?

И тут перед ним появились Ульдиссиан с Ратмой. Казалось, брат обрадовался встрече не меньше, чем он. Под взглядом каменно-невозмутимого Ратмы сыновья Диомеда обнялись, а от неземного змея явственно повеяло чем-то сродни добродушному веселью. Огромное тело его колыхалось волнами, свивалось в кольца, а в каждой чешуйке непрестанно мелькали образы бессчетного множества жизней.

– Не будь столь пренебрежителен к братской любви, добрый мой Ратма, – заметил Траг’Ул так, что почувствовать и услышать это смог каждый.

– Тебе ли не знать: мой жизненный опыт на сей счет приятным не назовешь.

Стоило Мендельну с Ульдиссианом разомкнуть объятия, Ульдиссиан сразу же заговорил:

– Серентией… Серентией овладела Лилит… и произошло это перед приходом в Хашир…

– Так я и понял, хотя поначалу испугался, что Серентия убита, подобно мастеру Итону, – откликнулся Мендельн, с досадой взглянув на звездного змея, заставившего его поволноваться… хотя на деле положение Серентии оказалось разве что немногим лучше. – Нужно придумать, как вынудить демонессу оставить ее…

– Это не слишком просто, – вмешался в разговор Ратма. – Уж мне-то давно известно, как крепко держится мать за все, что ей на пользу… и, думаю, ты, Ульдиссиан уль-Диомед, тоже об этом помнишь.

– Плевать! – злобно оскалившись, зарычал в ответ Ульдиссиан. – Серентию я намерен спасти… и остальных тоже! Их нужно хотя бы предупредить!

Ратма перевел взгляд на дракона.

– Что скажешь, Траг?

– Ее влияние уже велико. Образ Ульдиссиана в глазах эдиремов тускнеет.

– А кто в этом виноват? – взревел брат Мендельна, грозя кулаком звездам. – Кто меня прочь уволок? Кто меня к ней не пускает?

– Вернись ты немедля, в том состоянии, в каком пребывал, она без труда подчинила бы тебя своей воле…