— Объясните мне хотя бы что-то! Пожалуйста! — поочередно переводя взгляд на лица моих конвоиров, в ужасе проговорил.

Они молча зашли мне за спину, где уже не мог видеть, что со мной делают. Мне показалось, что все вокруг в один момент утратило реальность, остался наедине со своим неестественно громким дыханием. В моей голове одна за другой неслись жуткие мысли: «Они собираются меня убить? Будут оперировать? Будут проводить трепанацию даже без местной анестезии? Зачем им это делать? Как вынесу такую нечеловеческую боль? Может быть, отключусь и умру сразу от травматического шока, а что, если нет? Что, если буду чувствовать, как острая сталь вонзается в мое тело, как отдается в ногах отвратительной вибрацией распиливание костей?» Да разве человек может осознать, что такова его судьба, таков бессердечный приговор, вынесенный судьями, которые также являются и обвинителями, и палачами?

Из оцепенения меня вывел скачок напряжения, от которого в процедурном кабинете на какое-то мгновение погас свет, пока не включился резервный генератор.

— Что у них там опять случилось? — услышал недовольный голос одного из тех, кто привел меня сюда.

— Сбой в морфогенетическом двигателе, — пояснил другой, — второй раз за две недели! Еще пара таких аварий — и у нас вся проводка погорит!

— Если так, то думаю, там мы сейчас будем нужнее. Оставь пациента, никуда он не денется, — раздраженно заявил тот, и по звуку хлопнувшей двери понял, что остался в кабинете один.

Первым моим побуждением стал побег: даже не раздумывая над тем, куда побегу и как спрячусь, начал пытаться просунуть руки через тугие ремни, державшие меня в кресле. Но опытные сотрудники компании хорошо позаботились о том, чтобы не сбежал: они затянули ремни так крепко, что всех моих усилий не хватало для того, чтобы хоть немного ослабить их хватку. Вытащить ноги тем более не представлялось возможным. Потратив пару минут на бесплодные попытки освободиться, осознал, что у меня нет ни единого шанса спастись. Да и как мог сделать это? В коридорах повсюду были камеры видеонаблюдения, мне не дали бы даже выйти из этого кабинета.

Отчаявшись окончательно, в бессилии опустил голову на грудь. Знал, что пройдет какое-то время, и они опять вернутся, чтобы продолжить задуманное, потому предчувствие близких страданий не покидало меня ни на секунду. Это ожидание всегда гораздо мучительнее самой боли, за последние дни убедился в этом неоднократно.

Из коридора стали доноситься странные звуки, похожие на отдаленные крики и ругань. Закрыв глаза, выдохнул, обессилев от бесплодной борьбы: боялся, что люди, оставившие меня, вернутся злые и недовольные, желая выместить накопившуюся злобу на мне. Но крики и грохот за моей спиной становились все отчетливее, в коридоре явно что-то происходило. Неизвестность пугала меня еще сильнее, попытался выгнуться, чтобы посмотреть хотя бы, оставили ли они дверь открытой, но даже это было мне не под силу. Стал заложником ситуации.

В какой-то момент странные звуки совсем стихли, потом опять возобновились. Потерял возможность адекватно оценивать время, мне казалось, что сидел в ненавистном мне кресле целую вечность. Когда уже окончательно потерял счет времени, дверь позади меня с шумом распахнулась, заставив меня вздрогнуть.

— А… Смотри-ка, кто у нас тут, — услышал незнакомый ехидный голос, а затем у меня из-за спины вынырнули двое.

Это были явно не те люди, кто привел меня сюда, это были даже не сотрудники компании, сразу догадался, кто стоял передо мной. Это были пациенты. От неожиданности и страха лишился дара речи, все, что мог сейчас — водить глазами, рассматривая пришедших ко мне. И чем дольше смотрел, тем быстрее нарастал мой ужас. Оба они были настолько изуродованными, что мне никогда ранее не доводилось за всю жизнь видеть что-либо подобное: лицо одного было местами покрыто ужасными трофическими язвами, другой же был весь словно изрезан. Перевел взгляд на их одежду, и мне сразу бросились в глаза яркие пятна чьей-то крови. Чьей-то чужой крови… В руке покрытого шрамами пациента был зажат огромный нож… Мое сердце забилось чаще, почти что выпрыгивая из груди.

Вооруженный пациент жестоко рассмеялся:

— Доктора оставили тебя без присмотра? Как непрофессионально! Мало ли, что может случиться… — с этими словами он направил острие ножа на меня, отчего в ужасе вжался в кресло.

— Не надо, прошу… — с трудом выговорил.

Пациент снова мерзко рассмеялся, несильно нажимая ножом на мою грудь. Мой дикий страх доставлял ему особенное удовольствие.

— Пожалуйста… — через дрожь продолжил.

В ответ опять