Шрифт:
Закладка:
– То есть ты считаешь, что мы настолько бедствуем, что позволительно разбить семью? Муж и дочь уедут, а мы здесь останемся одни, без тебя?
– Если все пойдет хорошо, то через несколько недель вы с мальчишками тоже переберетесь в Барселону.
Хотя Мария и не ожидала от мужа, что он предложит ей немедленно ехать вместе с ним в Барселону, но то, с какой легкостью Хозе решился оставить семью и уехать одному с дочерью, поразила ее до глубины сердца.
– Нет, Хозе! – твердо ответила Мария. – Лусия еще слишком мала, и на этом точка. Барселона – большой город. Там полно всяких жуликов и проходимцев. Да ты и сам не хуже меня это знаешь…
– Да, знаю! Я знаю этот город, как свои пять пальцев! И именно поэтому я и остановил свой выбор на Барселоне, хотя были предложения из Мадрида, из Севильи, из других городов. Но я знаю тамошних людей, Мия, а потому смогу позаботиться о безопасности дочери.
Мария взглянула на мужа. Его глаза искрились и блестели. Уже давно она не видела его в таком приподнятом настроении. И она поняла: Хозе хочет вырваться отсюда не только ради Лусии. Он вдруг поверил в то, что и ему тоже может выпасть второй шанс, и он добьется наконец успеха и станет знаменитым. Осуществит свои юношеские мечты, разбитые вдребезги много лет тому назад.
Мария прищурилась, поняв наконец все, как есть.
– Ты ведь уже дал согласие, не так ли?
– Этот человек сегодня уезжал. Я должен был дать ему какой-то ответ. – Хозе бросил умоляющий взгляд на жену, призывая ее понять всю сложность момента.
В кухне наступила тишина. Наконец Мария сделала глубокий вдох и подняла на мужа глаза, полные слез.
– И когда же вы уезжаете?
– Через три дня.
– А Лусия знает?
– Она присутствовала при нашем разговоре и умоляла меня, чтобы я сказал «да». Бар «Манкуэт» – один из лучших баров фламенко в Барселоне. Отличная возможность для нас проявить себя… Лусии показать себя с лучшей стороны.
– А она даже не подумала попросить разрешения у своей матери, – негромко обронила Мария. – Но вспомни, Филипе сейчас в тюрьме. И ты бросаешь сына, можно сказать, на произвол судьбы, да? Да и Карлосу тоже нужна твердая рука отца. Или ты забыл про это, Хозе?
– Уверен, наша жизнь врозь продлится недолго, всего лишь до тех пор, пока Лусия не создаст себе репутацию в Барселоне. Что случится быстро. На такое короткое время ты вполне сможешь побыть и матерью, и отцом нашим сыновьям. Подумай! Вполне возможно, наш с Лусией отъезд в Барселону станет началом новой жизни для всех нас.
– Что ж, коль скоро решение принято, – Мария медленно поднялась со своего места и повернулась к мужу спиной, – так и говорить больше не о чем.
Хозе подошел к жене и прошелся рукой по ее спине.
– Пойдем в постель, Мия. Давно уже у нас с тобой ничего такого не было…
«Да, потому что ты всегда шляешься по ночам невесть где, а я засыпаю в одиночестве…»
Зная, что цыганка никогда не должна отказывать мужу в исполнении своих супружеских обязанностей, Мария неохотно взяла протянутую руку мужа и молча последовала за ним в спальню. Она легла рядом с ним и почувствовала, как он тут же начал срывать с нее нижние юбки, защищавшие интимные части ее тела, задирать их вверх. Потом взгромоздился на нее и тут же вошел в нежную плоть. А она лежала, ожидая того момента, когда он наконец закончит.
Что случилось довольно быстро. Хозе издал утробный стон и отвалился от нее. А она продолжала лежать в той же позе, с юбками, задранными до самого пояса, и бездумно пялилась в темноту. Вот одинокая слезинка выкатилась из ее глаза и медленно потекла по щеке.
«Во что ты превратилась, Мария?» – мысленно спросила она себя.
«В пустое место», – ответила ее уставшая душа.
– Целый месяц?! – Мария в ужасе уставилась на мужа и на Эдуардо. – Но почему же ты не объяснил судье, что Филипе всего лишь тринадцать лет? – набросилась она на Хозе. – Dios mio! Он еще ребенок, а его сейчас посадят в одну камеру вместе с остальными преступниками. А ведь вся его вина лишь в том, что он пошел за своим братом!
– Мы пытались, мама, – стал объяснять ей Эдуардо. – Но там сегодня в суде такое творилось… Просто самый настоящий сумасшедший дом. Много тех, кто ждал вынесения им приговора. Мы даже не смогли пробиться к судье, чтобы все объяснить. Всех привели вместе, одной толпой. Зачитали обвинение, а потом судья стал оглашать приговоры.
– Нет, это несправедливо! Где же правосудие? – воскликнула Мария с отчаянием в голосе.
– Какое правосудие для цыган? Для них только наказание, – ответил ей Хозе, направляясь к кухонному шкафчику, где он хранил недопитую бутылку анисовой водки. – Могло быть и хуже. Некоторые воришки, которых судили перед ним, получили по шесть месяцев заключения. – Он вытащил пробку из бутылки и сделал большой глоток. – В глазах всех этих payos мы всегда виноваты и нас есть за что судить.
– Мой бедный мальчик! – Слезы ручьем текли по лицу Марии, но она, казалось, даже не замечала их.
– Будем надеяться, что полученный урок пойдет Филипе на пользу. А ты… – вызверился Хозе на Карлоса, робко высунувшегося из спальни. – Посмотри, щенок, что ты сделал со своей матерью!
– Прости меня, мама, – жалобно взмолился Карлос и сделал попытку обнять Марию, но та молча отвернулась от него.
– Но навестить его я хоть могу? – спросила она, торопливо отирая слезы с лица.
– Да, мама. Я переписал часы посещений, – ответил ей Эдуардо. Он единственный в семье умел читать и писать. Он сунул в руки матери бумажку с расписанием. – Я пойду вместе с тобой.
– А что случилось с Филипе? – В пещеру вбежала Лусия. – Мне сейчас сказали на улице, что его посадили в тюрьму в городе. Это правда?
– Si, дочка. Это правда, – ответил Хозе. – Филипе совершил плохой поступок. Украл деньги у одного из тех, кто пришел посмотреть выступления участников соревнования. И сейчас он понесет за это наказание. Вот ты же, моя принцесса, ты ведь никогда не станешь красть. Так?
– А зачем мне красть, папа? Мы ведь с тобой собираемся сделать нашу семью богатой благодаря песням и танцам!
– О чем это Лусия говорит? – Эдуардо повернулся к отцу.
– Скажи своим сыновьям, Хозе, все, как есть. – Мария вытерла нос фартуком, а Эдуардо и Карлос безмолвно уставились на отца. Вид у них был растерянный.
Хозе принялся вводить сыновей в курс дела. Радостная Лусия тут же уселась к нему на колени.
– Пока меня тут не будет, – вещал Хозе, – вы, парни, должны присматривать за матерью, заботиться о ней, чтобы все было хорошо. Приеду, спрошу с каждого по полной.
Стоя посреди своей убогой крохотной кухоньки, Мария вдруг почувствовала, как ее саму разбирает желание бросить все и податься в бега. Бежать из Сакромонте прочь, куда глаза глядят. Новость о Филипе уже пошла гулять по деревне. И какой бы талантливой ни была ее дочь, это не отменит того унижения, которое ей еще предстоит испытать как матери Филипе.
