— Ди верус, не стоит беспокоиться, — угроза не поколебала уверенность брюзгливого вайлианца ни на йоту. — Я заинтересован в тебе не меньше, чем ты — во мне, «аймико», — было понятно, что этот разумный считает Ириранги кем угодно, но не другом. — Мне незачем тебя обманывать.

— Надеюсь, что так. А теперь — вон из моего дома.

— Корес, — раздался скрип открывающейся двери.

«Вечер перестает быть томным,” с удовлетворением подумал Кьелл. «А сейчас, прослежу-ка я за этим вайлианцем. Надо же узнать такого замечательного разумного получше.»

Вайлианец, впрочем, отправился прямиком в штаб-квартиру ВТК, где и остался. Но Кьеллу хватило прочитанного в его разуме. Этого немолодого дварфа звали Нери Абраго, и он, занимая должность мелкого клерка, получал деньги отнюдь не мелкие, занимаясь для Луэвы Альвари, губернатора валианских владений в Дедфайре, неприглядными делами. Наподобие устроения кражи денег, предназначенных короной для оплаты труда наемных рабочих из не-Хуана в Желудке.

«Порадую-ка я Аруихи,” решил Кьелл. «Этот тип — не просто крупная рыба, а целый кракен.»

***

Принц слегка перекусывал большой миской коики, и встретил Кьелла доброжелательно. Тот выложил перед Аруихи все накопанные на матару грешки, привычно записанные на пергамент.

— Около трех сотен матару замешаны во всяком. Приворовывают имущество короны, лупят подчиненных для удовольствия, один вообще молодец — берет с торговцев хорошую такую плату за защиту, — гламфеллен заговорщически улыбнулся. — В этом списке и они, и разумные с грешками помельче, в общей сложности половина всех воинов в чем-то таком виновна.

— Я просмотрю твои записи позже, — Аруихи смачно вгрызся в фрукт, откусив добрую его четверть. Красноватый сок потек по его подбородку. — Этого вполне может хватить для наказания должной жесткости. Ты вновь оправдал мое доверие, Видящий.

— О, я оправдал его и пере-оправдал, — ответил, хитро улыбаясь, Кьелл. — Самое интересное я оставил напоследок — похвастаться хочу.

— Что такое? — принц несколько собрался. — Неужто старый Такано все-таки предал?

— О нет, Такано оказался просто не очень умным разумным, любящим чужеземные безделушки. Есть некий матару Ириранги — отличный парень, пример для подражания, душа компании, в общем, — эту характеристику Кьелл произнес с нескрываемым сарказмом. — Одна беда — продался ВТК с потрохами, и не просто так, а со злым умыслом против твоего и Онеказы кошелька, — гламфеллен заговорщически усмехнулся. — Но и это еще не все! — он вкратце поведал принцу о Нери Абраго и его роде занятий.

Глаза Аруихи налились кровью. Кьеллу даже почудились отголоски убийственного намерения.

— Я лично прослежу, чтобы этот дварф мучился перед смертью, после того, как из него вытрясут все о его грязных делах, — прорычал здоровяк-аумауа. Его мышцы напряглись, а лицо свирепо оскалилось, превращая только что благодушно кушавшего фрукты разумного в воплощение первобытной злобы и мощи. Бледный эльф добродушно похлопал его по напряженному плечу — в свете их дружеского общения, и чувств Кьелла к Онеказе, он относился к принцу скорее как к непутевому младшему брату, и совершенно не мог видеть даже в таких всплесках эмоций ничего опасного и негативного.

— Расслабься, мой большой во всех смыслах друг. С данными, что я принес, этот Абраго все равно что у тебя в кармане. В полной твоей власти, — медленно и с расстановкой проговорил гламфеллен. Он не ошибся в принце — это несколько успокоило Аруихи, как успокоило бы и самого Кьелла. Враг сильный и готовый к бою очень отличается от врага побежденного, а та мера рыцарственности, которой, по резонному подозрению эльфа, обладал принц, подразумевала снисходительность к побежденным.

— Он получит все, что заслужил, — уже спокойнее бросил Аруихи. — Это вышло за пределы нашего маленького сбора урожая с недостойных матару. Я брошу этого дварфа в ту голодную пасть, которой он достоин. Что до Ириранги, — он издевательски оскалился, — сегодняшнее поколение матару будет вспоминать его имя со стыдом.

— Прекрасно. Да, Аруихи, а что это за «прожекты» Онеказы, которые Абраго упоминал?

— Ты не слышал? — неподдельно удивился принц. — Экера, вот так и задумаешься, не достоин ли ты прозвища, отличного от «Видящий». Например, «Подслеповатый», или «Невнимательный», — Аруихи хрипло засмеялся.

— Набрался ты от меня плохого, — неодобрительно глянул на него Кьелл. — Подчиненных тоже подкалываешь по поводу и без, или только мне такое счастье?

— Я всего лишь воздаю тебе по заслугам, — иронично ухмыльнулся аумауа. — А что до проектов сестры — просто загляни в Желудок. Их трудно не заметить, — пустил-таки напоследок парфянскую стрелу он. Кьелл только покачал головой.

***

Желудок и впрямь был трудноузнаваем. Кьелл последние дни не имел ни нужды, ни возможности заглянуть сюда, и воззрился на творящееся в этом месте с неподдельным недоумением. Повсюду кипели стройки — стучали молотки, визжали пилы, мастера-плотники и руководящие матару покрикивали на своих подчиненных, в общем, стоял продуктивный, трудовой шум и гам. Строящиеся здания явно не были жильем — слишком большие - даже настилы некоторых платформ были расширены и соединены в их фундаменте, - и со слишком обширным внутренним пространством, разделенным очень неравномерно. Проекты зданий явно были созданы не Хуана — тут и там виднелись важного вида вайлианцы и аэдирцы, отдающие приказы, исполняемые всеми, от рабочего до матару.

«Да это же будущие фабрики!» догадался Кьелл. Его охватила смесь облегчения и довольства. Оказывается, он зря продолжал беспокоиться о ропару Желудка — их судьбы были в намного более компетентных руках, чем его и Аруихи. Множество рабочих вокруг, без устали трудящихся на стройках Желудка, были, несомненно, его жителями — сухощавые и малорослые ропару выделялись среди прочих аумауа. Но они выглядели бодрее и энергичнее, чем обычно — полноценное питание явно вдохнуло в них новую жизнь.

«И чего я сомневался в этой необыкновенной женщине?» подумал гламфеллен. «Она не только влет подхватила мои смутные идеи, но и с необыкновенным размахом ринулась их воплощать. Чем бы все это строительство не кончилось, но на нем уже заняты, и им уже обеспечены, многие аумауа, чей уровень жизни резко подскочил. Но сдается мне, здесь позволителен некий оптимизм, и ожидаемой битвы с дураками не будет — будет их полный разгром. Очень хочется напроситься к Онеказе на аудиенцию, заглянуть в ее чудные глаза, и сказать ей, что она — редкая умница… Ладно, при случае скажу, мысленно. Что-то другое будет, как минимум, странно выглядеть.»