Деньги, немного, но все же. И пистолет – такой же, как у меня отняли, Застава-9. Если кто-то подумает, что теперь я безоружен – то сильно ошибется.

Сунул пистолет в пустую кобуру. Огляделся. Никого, только пацаны мячом стучат ниже.

Кто виноват…

Надо сказать, что Зорану удалось посеять во мне сомнения. До разговора с ним я почти не сомневался, что Аню убил Жераич.

Впрочем, он имеет отношение к ее убийству в любом случае.

Утром – я зашел в первый открывшийся интернет-клуб и сделал то, что должен был сделать с самого начала. Покопался в прошлом не Ани, а ее отца. Дело в том, что часто – безмотивные убийства совершают ближайшие к жертве люди. Я допустил ошибку с самого начала – посчитал, что если Аня уехала в Белград и не поддерживала отношения с отцом, то и подозревать его нет смысла. Но я сильно ошибался. И теперь, чем глубже я рыл, тем сильнее осознавал допущенную мной ошибку…

И тем сильнее понимал всю возможную подоплеку трагедии…

Есть такая республика, называется Босния и Герцеговина. Бывшая Югославия вообще состоит из трех основных частей. Это те земли, которые ранее входили в состав Австро-Венгрии – Хорватия, Славония и часть Сербии – так называемая «Воеводина», где сербы довольно сильно отличаются от шумадийских сербов. Это собственно Сербия, та часть, которая первой освободилась от турецкого ига и заложила основу государства – включающая и сербов так называемой «военной границы». И это мусульманская часть, которая вообще не вписывалась в каноны. Мусульманская часть – это Босния и Герцеговина и место компактного проживания албанцев – Косово. Эти места отличаются тем, что там идет долгий конфликт между христианством и исламом, усугубленный и имущественным: в начале 20 века все землевладельцы Боснии были мусульмане, а все издольщики, так называемые «кметы» – христиане.

И если ненависть между сербами и хорватами пришлось разжигать искусственно (с чем усташи вполне справились17) то ненависть к мусульманам родилась за долгие годы ига. И если турки ушли – то мусульмане – остались. Немалая их часть – была такими же сербами, просто принявшими ислам.

И началось…

Первоначально – территорию современной Югославии вообще делили меж собой сербы и хорваты. Ну, македонцы может еще, хотя нет – там шел спор, кто они такие, сербы или болгары. Мусульмане вообще не считались нацией, и в какой-то степени это было правильно. Шел спор, кто они – сербы или хорваты. Причем самим мусульманам слова не давали.

Все это – обернулось тем злополучным выстрелом в Сараево, совершенным чахоточным студентом по имени Гаврило Принцип. Он отчаянно хотел быть полезным для нации, а озлобился, когда его в 1912 году не взяли в четники по причине худосочности и болезненности. Он просто не мог носить винтовку – пистолет же носить сил хватило, и выстрелить тоже. Это злосчастные выстрелы – пришлись в сердце всему человечеству и непоправимо искалечили всю мировую истории. И мало кто вспоминает, например, что других неудавшихся террористов изловили и сдали в полицию сами граждане, а после того как стало известно, что Наследник мертв – местные устроили антисербский погром в Сараево. Они отнюдь не жаждали освобождения.

Потом свою роль сыграла и Вторая мировая – фашисты навербовали из мусульман дивизию СС. Опять-таки – не любят сейчас вспоминать о том, сколько из нее было дезертиров, и что в рядах партизан Тито были те, кто из нее дезертировал, или просто пришел воевать.

Тито… он был масштабной личностью… его сейчас не знают, недооценивают – а это был человек, не уступавший Ленину. При нем страна действительно держалась вместе. Югославия – как бы воплощала идеал простого советского обывателя – вроде и социализм, но и в Европу ездить можно, и товары европейские есть на полках, и иностранцев полно, и торговать можно как угодно. Но страшная правда была в том, что когда нарастают трудности – проще обвинить в них другого, потому что он не той национальности, религии или у него не та форма носа или цвет кожи. Гораздо проще и сказать – вот, мы даем больше, чем получаем, отделимся, и все наше будет. Этакая крысья натура…

И понеслось…

В отличие от сербов и хорватов, конфликт которых начинался с самого низа и был во многом поддержан народом – конфликт в Боснии и Герцеговине начинался сверху, она как бы пала жертвой политики. Республика – была не такой и бедной, тут недавно прошла олимпиада, Сараево привели в порядок, многое построили. Далеко не все местные принимали новый язык ненависти – в конце концов, они не были другими, как албанцы в Косово. Просто в конфликте в Боснии были заинтересованы слишком многие. Сербы. Хорваты, которые были совсем не прочь перенести основной конфликт в сторону от своей территории. Исламские страны, которые после Афганистана искали место для нового джихада. Американцы. Тут происходили удивительные вещи – в хорватских аэропортах приземлялись Боинги из Ирана с оружием, и стражи исламской революции – раскланивались с сотрудниками БНД и ЦРУ. Общая вражда сближает как ничто другое.

Сербы во главе с бывшим врачом Караджичем – сформировали ополчение, куда пришел и отец Ани, Милан – его звали как недоброй памяти князя Милана Обреновича. До войны он был просто фермером. А уже через несколько месяцев – он ловил на прицел первого мирного жителя в Сараево.

А после этого – остаться самим собой было уже невозможно.

Я листал фотографии – и на некоторых из них без труда опознавал отца Ани. Какой смысл был – отстреливать гражданских с сараевских холмов? А никакого. Как не имеет смысла любая гражданская война. Если в начале и есть смысл – то потом он теряется…

Просто убивай – пока тебя не убили. Всё.

Листая дальше, я понял, почему отец Ани не попал в Гаагу и не был никак вообще наказан за Сараево. После Дейтонских соглашений – он переехал в Сербию и присоединился к банде. Участвовал в сейчас уже легендарных разборках двухтысячного года, прямо перед падением Милошевича. Когда новая власть разгромила основные банды – двое из троих криминальных лидеров были просто застрелены спецназом при задержании – он попал на скамью подсудимых и получил одиннадцать лет за бандитизм. Видимо, так он избежал куда более тяжких обвинений – решили, что если он сидит – то и пусть сидит. Он уже наказан.