Когда феечка покинула мою куртку и отправилась помогать Кобаго, стало в разы прохладней. Улегшись под скамейкой шлюпки, с головой, калачиком, завернулся в шкуры, а после, пытаясь надышать, раз за разом засыпал, просыпался и вновь засыпал. Комнатному растению вроде меня очень, ну прям совсем не нравились температуры близкие к нулю, и потому пришлось прибегнуть к не самому популярному методу.

— Муррка, ко мне!

В следующие десять минут я засыпал в объятиях жаркой, прям пышущей теплом крольчихи, что, сняв с себя куртку, голой грудью уткнулась мне в спину, а после, укрыв нас одеялом, грела так, как даже Семечко не смогла бы меня согреть. Если б ещё её шаловливые, подмерзшие ручки не дразнили меня там,, где не нужно, так вообще уснул бы мгновенно.

Под лёгкие покачивания галеры проснулся, когда смеркалось. Рядом, переняв эстафету, сопела так же частично раздетая Хохо. Дабы не разбудить, осторожно выбрался из её ручек, а после аккуратно укутал в лежащие рядом шкуры. Бегло оглядевшись, вижу всё так же частично отдыхающую команду и пейзаж, тёмный, мрачный. Русло реки по сравнению с утром этого дня существенно сузилось и сейчас в ширине своей не доходило и пятидесяти метров.

Выйдя к носу и свесившись, вижу повороты и виднеющиеся за ними, ещё более узкие берега.

Встретила моё пробуждения Зелёная в компании Муррки. Беседуя о том, что готовить на стальной жаровне, девочки с улыбкой на лице предложили отпить горячего отвара. Холодный ветер, щипая за уши и щеки, разворошил волосы, вынудил накинуть капюшон.

— Принесите несколько кружек для меня, Кобаго, Пом и Семечко. — Попросил я, двинув в хвост корабля, где, навалившись на рулевое весло, вел с феей беседу Кобаго.

— Как спалось? — Между делом, чуть поворачивая руль для входа в поворот, спросил охотник.

— Хорошо, а у вас как дела?

— На обратном пути нужно быть готовыми к отражению нападения. — Не церемонясь, ответил охотник. — Два поворота назад хищники, разместившись по обе стороны реки, что-то замышляли.

— С луков не стреляли? — Спросил я.

— Нет, и это странно. Обычно они бы не упустили такого шанса, а тут словно боялись спугнуть. — Высказался Кобаго.

— Значит будем иметь в виду и готовиться. — Потянувшись, размял плечи, переняв в свои руки подуставшую Семечко, вместе с ребятами опустошил деревянный кубок с отваром, съел кусочек жаренной рыбки и, едва не блеванув, остатки своей порции передал счастливой, как никто другой, Пом.

Что-то странное происходило со мной. Реакция на рыбу, на её восприятие, прям убивала во мне всякое желание есть, да и жить в целом. Видевшая мои истязания Муррка предложила молока… естественно не из под коровы, а прям из груди. Хорошо хоть не своей, а немногочисленных девушек му, имевшихся на корабле.

— Нет, спасибо. — Ответив улыбкой, вижу как феечка, устраиваясь в моём кармане, вновь заваливается спать. Словно заболев, она мало двигалась, много спала и ела. За время нашего знакомства я даже не удосужился узнать, что тому виной, а вот Кобаго всего за один световой день узнал. Феи лучше других чувствуют перемены во временах года и климате. Семечко, она давно уже должна была впасть в сезонную спячку, запастись жирками и дрыхнуть без задних ног в каком-нибудь дупле «Но в мире происходит слишком много нового и интересного, чтобы это проспать», цитировал слова феи здоровяк.

Такая маленькая и такая сильная. Своенравная бунтарка, идя на поводу собственных прихотей, боролась против естественного уклада вещей. Чем-то сейчас она очень походила на тех же кролли, борющихся против хищников, и на меня самого, очнувшегося в этих краях и сражающегося за право жить красиво.

Семечко, не рассчитывая на других, на тех, кто её все эти годы холил и лелеял, стремилась превратиться в сильный, независимый и уважаемый цветок. Доказав, чего на самом деле могут стоить чужие, казавшиеся бесполезными воспоминания.

Ночь непроглядной пеленой застилала мир Кровавой кузни. Опасаясь налететь на мель, не дав толком Семечку отдохнуть, Кобаго требует разбудить мою карманную принцессу, после чего, переняв ту и усадив себе на плечо(словно пират попугая), начинает рулить, громко командуя гребущим, где прибавить, где убавить.

Гомон и шум будят всех дремавших, приводят в боевую готовность стрелков и незадействованных в быту подсобных рабочих. Пользуясь преимуществом отпущенным богами, на деревянную фигуру, висящую на носу судна, взбирается Пом. В центре галеры, ожидая сигналов хищницы, располагается Зелёная.

Та, что постарше, кричит о преградах впереди, что помладше, повторяя, цитирует слова хищницы, передавая управляющему галерой Кобаго. Так, в нервозности, почти вслепую, не опираясь на прогнозы феи, мы проходим поворот за поворотам. Лишь на развилках мы вынуждено обращаемся к феечке, что без лишнего пафоса, всё так же глядя в ночь своими горящими глазами, видя ночью так же как и днём, ведёт нас по заранее известному ей маршруту.

Несколько раз ночью, я глаза в глаза встречался с разного рода тварями, чьи золотые очи пылали на возвышенностях, коих выбранный феей маршрут таки не был лишён. Несколько раз вглядываясь в мрачные воды, в леденящий душу блеск мерцавших в ней глаз, слышал звучание чьих-то завораживающих ум и сердце песен. Река, она казалась живой, населённой не хуже лесов и земель здешних мест. Когда я обратился с вопросом «а слышит ли ещё кто-то дивные песни речных обитателей», кролли поглядели на меня как на умалишенного. Реакцией своей напомнив мне, что лишь я один могу понимать языки всех светлых, не связанных с тьмой существ, населяющих здешние места. Никто, даже древняя феечка, не могла расслышать дивных, приятных голосов, рассказывающих о прекрасной, бесконечной речной глади, об одиночестве, о берегах и взывающих вглядеться в них голосах. Хозяева реки, они знали моё имя, знали, что я не причиню им вреда, и вели нас… сопровождали от начала пути и до большой воды, в надежде, что мы обретем искомое.

Я очень хотел увидеть говоривших, взывавших вглядеться в берега и воду, от того, едва не кувырнувшись за борт, был спасён испуганной феечкой и прихватившим меня за воротник Кобаго. В момент, когда охотник отпустил руль и спас меня, нечто угрожающе ударило по судну, всколыхнуло его, напугав всю команду, после чего все голоса, и исходившая от воды мелодия тут же стихли.

— Будь осторожен, Матвеем Чудотворец, не только кролли заинтересованы в твоей божественной силе. — Предупредила фея, в очередной раз напомнив, что даже ей не известны все секреты здешних мест и их обитателей.

Наш кораблик постепенно уносило всё дальше и дальше. По правую сторону поплыли равнинные поля, заросшие бурьяном просторы и луговые травы. По правую, словно напоминая о себе, возвышались холмы, а местами даже небольшие, скалистые выступы, выглядевшие как миниатюрные горы.

— Это и есть пастбища му? Мы уже приехали? — Словно осёл из шрека, поинтересовался я, и фея, устало рассмеявшись, закачала головой.

— Мы на границе… за равнинами справа начинаются территории Хранителей Рощи. Шаман и ты, Кобаго, лучше запомните, любой, кто ступит на землю священной Рощи без дозволения Хранителей, становится врагом лестного народа. Не лезьте в эти земли, если вас не пригласили или не попросили об этом, ясно? А не то…

А не то задницы ваши с дистанции больше, чем километр пробьёт какой-то эльфийский снайпер. — Что-то вроде этого хотела сказать фея. Только я и Кобаго не дали ей договорить, ответив положительным «угу». У нас своих земель, лесов, озёр и рек необработанных выше крыши. На кой ляд нам эти ушастые психи с их рощами? Пусть жуют свои желуди и с белками еб… общаются. Захотят вести с нами конструктивный диалог или какие-либо торговые взаимоотношения — хорошо, нет, мы пойдём в другую сторону, в общем найдём кого-то другого для торговли. Главное, что есть спрос, мы много в чём нуждаемся и так же много чего можем предложить, а значит, рано или поздно, найдём того, кто сделает нам самое первое и главное для травоядных предложение.

Морозик крепчал. Округа медленно и верно покрывалась наледью и мелким, рябящим от редких лунных проблесков светом. Одёжки