Ты там, внизу, одинокая; я наверху, с людьми, одинокий…»

Оливию похоронили только 14 августа 1904 года, пароход из Италии с телом супруги Марка Твена плыл на родину долго. По распоряжению президента груз писателя не проверяла таможенная служба.

Страна скорбела со своим любимцем.

Когда еще жена болела, Твен понял, что не справляется с ведением хозяйства и нанял в секретари и компаньоны некую Изабел Лайон. Все люди на чем-нибудь «ломаются», благородный и великодушный Марк Твен, видимо, привыкший, что женский мир вокруг него мил, добр, чистосердечен и порядочен, не подозревал, что может быть иначе. Казавшаяся хлопотливой, усердной, исполнительной, эта мисс довольно быстро сменила презентационную маску и оказалась самой собой – лицемерной интриганкой. Такие персонажи часто появляются возле выдающихся личностей с деньгами.

Объединившись с юристом и управляющим делами Клеменсов по фамилии Эшкрофт, она планировала завладеть состоянием писателя. Изабел всеми силами пыталась убедить Марка Твена, что влюблена в него, и после кончины Оливии планировала выйти за него замуж.

Марк Твен, искренне обрадованный доброй помощнице, поначалу высоко оценил таланты Изабел и довольно быстро стал во всем ей доверять. Супруги уже не было в живых, две дочери, одна из которых, Клара, практически не жила дома, серьезно занимаясь музыкальной деятельностью, а бедняжка Джин была слаба здоровьем.

Проанализировав все это, хитрованка взялась за дело.

Втерлась в доверие.

А добрый писатель, привыкший видеть в женщинах только хорошее, восхищался:

«Она сидит за столом, когда есть гости и когда их нет; наши друзья стали ее друзьями; они посещают ее, и она посещает их; она превратилась в хозяйку дома».

Через пару лет он писал о мисс Лайон другое:

«Секретарша начала «эволюционировать». Не сразу, нет, очень постепенно, шаг за шагом: тут сцена, тут ложь, тут слезы, все очень искусно».

«Был ли я в неведении относительно того, что в середине 1906 года она решила выйти за меня? Нет – я это знал. Я очень невнимателен и плохо чувствую людей, но я был способен заметить это… Но я не придал значения».

Однако даже и начавший что-то осознавать Твен не представлял масштабы происходящего. Оказалось, что мисс Лайон управляла всем, что у него было. Даже чековой книжкой распоряжалась именно Изабел. Она ловко избавилась от его младшей дочери Джин, которая страдала эпилепсией, выставив ее агрессивно-сумасшедшей и отправив на лечение. И все – дом Марка Твена был пуст. Замок Короля[10] был готов к сдаче.

«Половина следствий хороших намерений оказывается злом. Половина следствий дурных намерений оказывается добром».

Никто не мешал хитроумным планам Изабел. Она заключила фиктивный брак с Эшкрофтом – управляющим всеми делами Твена, чтобы снять возникшее вокруг ее персоны напряжение и доказать, что не собирается замуж за писателя. Дочь Клара пыталась объяснить отцу, что не стоит доверять Изабел, но Твен ее не слушал. Когда он увидел, что никто не собирается выходить за него замуж, то расслабился и снова начал видеть все в розовом свете.

На помощь Джин, которую успели упечь в санаторий для буйных (эпилепсия в те времена считалась весьма стыдной болезнью, а сами больные представлялись опасными для общества), приехала Клара.

Дочери все-таки смогли объяснить отцу, что Джин здорова и ей лучше жить дома. Клара настаивала, чтобы отец безвозвратно выгнал Изабел, лишив ее доступа ко всем делам семьи. Сколько трудов это стоило, неизвестно, но тот согласился.

Однако это было только половина беды. Ведь в доме при мистере Клеменсе и его имуществе оставался супруг и подельник Изабел – мистер Эшкрофт! Там ситуация оказалась еще более хитрой.

«Я обнаружил, что отдал Эшкрофту все имущество, до последней рубашки. <…> Это был чистейший грабеж».

Хорошо, что на помощь пришел друг Марка Твена Генри Роджерс. Он активно взялся за дело – и выяснилось, что Твен когда-то выписал доверенность на Эшкрофта, и в ней фигурировало все его имущество. Документ этот долго искали, обнаружили в банке «Либерти нэшнл». Доверенность удалось изъять, все документы переоформить, Марка Твена, его движимое и недвижимое имущество спасти. Но как близок был писатель к женитьбе на коварной женщине, вертевшей и алчным и податливым Эшкфортом, как велик шанс остаться обобранным и нищим! Марк Твен был спасен – и как будто очнулся от наваждения.

Оставшиеся годы, который он провел без Оливии, Марк Твен позволил себе чудить: еще сильнее эпатировать публику, теперь уже особо не стараясь работать на прочно устоявшийся на рынке бренд, пытаться почувствовать себя дедушкой – ведь внуков у него так и не было, а ему очень хотелось, и потому развлекал иногда чужих детишек. Он подбивал друга Генри к меценатству – и тот успел сделать много полезного и благородного.

И, судя по автобиографии, продолжал любить свою миссис Клеменс.

Сложно со стопроцентной уверенностью утверждать, но, скорее всего, причина их долгой и счастливой семейной жизни заключена в этом афоризме Марка Твена:

«Когда я и моя жена расходимся во мнениях, мы обычно поступаем так, как хочет она. Жена называет это компромиссом».

Оливия Клеменс была очень набожной протестанткой, и Марк Твен – сквернослов, философ, остряк и богохульник – во всем слушался ее. Скорее всего, такое доверие связано с тем, что очень глубоко в душе Марк Твен все-таки верил в правоту истин, предлагаемых Богом, а столь безупречно светлого человека, каковым была его жена, он слушался именно из-за того, что она была проводником Божественной воли и идей.

Поэтому и жили они дружно.

Наверное, только человек, умеющий настолько любить, чтобы выстраивать вокруг любимой женщины мир, вписывать себя в этот мир, нести в него все лучшее, интересное, полезное из мира большого, быть счастливым из-за всего этого – способен написать такую дивную историю, как знаменитый «Рассказ калифорнийца»:

«Тридцать пять лет тому назад я искал золото на Станислаусе и по целым дням бродил с кайлом, лотком и корытом, то тут, то там промывая полную шапку золотоносного песка, постоянно надеясь наткнуться на счастливое местечко и никогда на него не натыкаясь. Это чудесный уголок, заросший лесом, тихий, восхитительно красивый; когда-то, много лет назад, он был густо населен, но сейчас жители покинули его, и эта райская обитель опустела. Все разъехались отсюда, когда иссякли поверхностные залежи.

На месте оживленного городка, где были банки, газеты, пожарные команды, мэр и олдермены, теперь расстилалась широкая равнина, покрытая изумрудно-зеленой травой; нигде не осталось ни малейшего намека на то, что здесь когда-то