— Кто-нибудь хочет сказать мне, что здесь есть вкусного? — спрашивает он, всё ещё улыбаясь, и по-прежнему глядя на Марни.

— Мы здесь в первый раз, у нас нет ни малейшего представления, — Крид проводит руками по столешнице, обхватывает пальцы Марни и сжимает их. Его голубой взгляд встречается с тёмным взглядом Роума, в котором вспыхивает энергия, и лично я в ответ скорчиваю гримасу.

В то время как Марни сжимает руку Крида в ответ, она едва отрывает взгляд от телефона. Однако ей удаётся найти время, чтобы ответить на вопрос Роума.

— У меня молочный чай с коричневым сахаром и чёрной боба; это фантастика.

— Коричневый сахар, — говорит Роум, изучая их сплетённые пальцы на столе, прежде чем отойти к стойке.

— Чувак, этот парень сексуален на высшем уровне, — бормочет Миранда, заговорщически наклоняясь к нему. — Я лесбиянка, и даже я это вижу.

— Кто? — спрашивает Марни, всё ещё отвлекаясь на мой список подозреваемых. Она поднимает глаза и видит, что Роум смотрит на неё через плечо и улыбается, и она улыбается в ответ. — А, он? Симпатичный, — она поворачивается обратно к телефону, а Крид стискивает зубы.

Он внезапно встаёт, увлекая Марни за собой. Она практически швыряет мне мой телефон, когда Крид тащит её к выходу.

— Я загляну к тебе в комнату позже! — кричит она, и я машу в знак благодарности.

— Вы же не планируете отправиться в нашу комнату в общежитии? — кричит Миранда, но Крид уже выходит за дверь с Марни на буксире, и слишком поздно что-либо с этим делать. — Чёрт, — ругается она себе под нос, пока я засасываю своё улыбающееся желе в гигантскую соломинку. Наши глаза встречаются, и я вижу, что Миранда явно расстроена.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, но она лишь пожимает плечами.

— Безответная любовь — отстой, — вот что она мне говорит.

Тпру. Это тяжело. В то же время я взволнована перспективой того, что мне доверятся.

«Ты сможешь это сделать, Чак», — обещаю я себе, устраиваясь поудобнее в кресле и изо всех сил стараясь выглядеть супер серьёзно.

— Безответная любовь? — спрашиваю я, замечая, что Рейнджер смотрит на меня через стекло. Я точно не знаю, на что это похоже, но… есть и другие вещи. В частности, есть тот случай, когда мой бывший парень, Коди, спал с моей лучшей подругой, Моникой. — Тебе всё ещё плохо?

— Испытывать влечение к натуралке — отстой. Осознание того, что мой придурок брат-близнец спит с ней — и не заслуживает её, — это особая версия ада.

Миранда склоняет голову, её белокурые волосы рассыпаются по поверхности стола. В правой руке она всё ещё сжимает полупустой стакан с лавандовым молоком.

— Ты когда-нибудь говорила ей о своих чувствах? — спрашиваю я, и Миранда поднимает голову ровно настолько, чтобы впиться в меня взглядом.

— Однажды я так и сделала. Я призналась. И даже поцеловала её. Она справилась с этим как чемпион, отказала мне и… то, как она справилась с этим, только заставило меня полюбить её ещё больше, и я испытываю отвращение к себе за то, что не могу отпустить.

Я размышляю об этом с минуту, изучая открытый список на телефоне.

— Я мало чем могу тебе в этом помочь, но… мы могли бы кое-что разузнать? Это могло бы отвлечь тебя от мыслей о Марни и Криде… — я не заканчиваю это предложение. Взгляд Миранды говорит мне, что будет лучше, если я этого не сделаю.

— Я не уверена, что смерть Тори была несчастным случаем, — бормочет Миранда, выпрямляясь. Её взгляд скользит мимо меня к Роуму, он же Со Чжун, когда он берёт свой напиток и поднимает его в знак приветствия. — Он слишком красив; я вычёркиваю его из списка.

Я выхватываю телефон прежде, чем она успевает схватить его, а затем искоса смотрю на неё.

— Остерегайтесь хорошеньких, — предупреждаю я, добавляя имя Роума рядом со словами «Студент-призрак».

Я собираюсь встать, когда в кафе, спотыкаясь, вваливается девушка, по её лицу текут слёзы. Она даже не успевает дойти до прилавка, как плюхается на одну из жёлтых скамеек.

Когда она смотрит в нашу сторону, я узнаю в ней одну из первокурсниц с вечеринки.

— Ты всё ещё здесь? — спрашивает она, шмыгая носом, и мне требуется секунда, чтобы понять, что она пытается сказать. Я всё ещё… здесь, в магазине жемчужного чая? Или… что-то ещё? — У тебя пять грёбаных бойфрендов, а я не могу сохранить даже одного.

Ах.

Понимаю.

Миранда обменивается со мной взглядом, пока я обдумываю, утешить ли девушку, задать ли ей наводящие вопросы… или бежать изо всех сил.

Я подхожу к краю скамейки и поворачиваюсь к ней, всё ещё держа в руках полупустую чашку, полную колышущегося желе.

— Что случилось? — шепчу я, надеясь, что чувство товарищества первокурсниц перевесит тот факт, что я даже не знаю её имени и не имею права задавать вопрос такого рода. Упс.

— А ты как думаешь, что произошло? Горячие старшеклассницы набрасывались на него, пока он не сдался, — она снова шмыгает носом, а затем замолкает, когда Роум подходит к столу и ставит свой нетронутый чай с желе рядом с её локтем. Он даже не проткнул соломинкой запечатанную крышку.

— Вот. С коричневым сахаром и боба, — говорит он, улыбаясь, когда девушка смотрит на него сквозь густые ресницы, с которых капают слёзы. Как только она видит лицо парня, который только что предложил ей бесплатный напиток, она значительно приободряется. Полагаю, её парень-неудачник, изменяющий ей, не такая уж большая потеря, да?

Я не утруждаю себя тем, чтобы сказать ей, что независимо от того, сколько «горячих старшеклассниц» набрасывались на моих парней, они бы не стали изменять. И, чёрт возьми, у них только пятая часть девушки, так что это довольно хорошо говорит об их характере.

Роум улыбается нам и слегка машет рукой, а затем выходит из магазина под перезвон колокольчиков.

Плачущая девушка шмыгает носом, а затем втыкает соломинку в напиток, прихлёбывая его, прежде чем оглянуться через плечо в сторону Роума.

Но… он не смотрел на неё так, как смотрел на Марни.

— Желаю удачи, — говорю я ей, вставая и одаривая её дружеской улыбкой на выходе.

Миранда следует за мной, и мы вместе останавливаемся рядом с Рейнджером. Я могу только представить, что у него в сумке. Зная его, я думаю, что там есть что-то для меня. Он не признается в этом, но ему нравится наряжать меня, как будто я кукла или что-то в этом роде.

— Готовы? — спрашивает он,