хочу причинять тебе боль. Я, блядь, люблю тебя. — Его хватка усилилась, дрожа. — Но я не могу выкинуть образ того, как он трахает тебя, из моей чертовой головы, и это сводит меня с ума. Это сводит меня с ума, черт возьми. — Рывком он отпустил меня и стоял, глядя вниз, пока я рыдала. Слезы просачивались мимо моих губ, солоноватый вкус страха ощущался на языке вместе с металлическим привкусом крови.

— Я люблю тебя, Сиенна. Разве ты не видишь этого? Я всегда любил тебя.

— Тогда отпусти меня! — вскричала я. — Развяжи меня и отпусти.

— Нет. Нет. — Он снова начал вышагивать, запустив руки в волосы. — Я не отпущу тебя, пока ты не признаешь, что все еще любишь меня. Ты и я, мы созданы друг для друга, и ты должна это увидеть.

Паника становилась все сильнее, прожигая дыру в моей груди. Я попыталась вдохнуть, но воздух не мог попасть в мои легкие. Мои чувства тонули в адреналине. Я едва могла мыслить здраво.

Я наклонила голову в сторону, вытирая щеку о плечо.

— Окли, прекрати это, — сказала я спокойным тоном, изо всех сил стараясь скрыть дрожь в голосе. — Останови это, пока все не зашло слишком далеко.

— Я бы сказал, что уже слишком поздно для этого, не так ли?

— Нет. — Всплеск адреналина заставил меня перейти в режим выживания, и если это означало надеть маску и солгать, то именно это мне и нужно было сделать. — Еще не слишком поздно… для нас.

Его взгляд метнулся в мою сторону.

— Что ты хочешь сказать?

Я облизала губы, тяжело сглатывая, пытаясь сдержать желчь.

— Ты спросил меня, люблю ли я тебя до сих пор.

Он придвинулся ближе, его темные глаза расширились, а губы слегка приоткрылись.

Мое тело содрогнулось.

— Люблю, — прошептала я и закрыла глаза.

Так недостаточно убедительно. Старайся усердней.

— Я всегда любила тебя.

Он подошел ближе и сел передо мной, и мне пришлось чертовски сильно постараться, чтобы держать себя в руках. Чтобы не струсить и не отпрянуть от него.

— Если ты все еще любишь меня, почему ты трахалась с ним? — Он наклонился ближе, и я затаила дыхание. — Почему ты позволила ему дотронуться до тебя, если знала, что все еще любишь меня?

— Потому что… мне… мне было больно. Мне было больно, и я была сбита с толку из-за всех этих слухов о тебе…

— Ложь! — Он ударил о бетонную стену позади меня, в нескольких дюймах от моего лица. Я вскрикнула и опустила плечи.

— Пожалуйста, — вздохнула я. — Ты пугаешь меня.

— Черт, прости меня. — Его ладонь опустилась на мою щеку, большой палец нежно провел по нижней губе. Подступила тошнота, и мое горло обожгло. Позыв к рвоте усилился при виде крови на его потрескавшихся и разодранных костяшках пальцев. — Я не хочу тебя пугать, Светлячок. Просто… когда я думаю о том, как он лапает твое тело, я начинаю чертовски злиться!

— Тогда не надо! — огрызнулась я, пытаясь — нет, нуждаясь в том, чтобы он успокоился. — Не думай об этом. Не думай о нем. — Я подняла свои связанные запястья, пытаясь коснуться его плеча. — Давай сосредоточимся на нас. Здесь только мы. Ты и я. Хорошо? Только мы.

Он придвинулся ближе, поставив свои ноги по обе стороны от меня. Его запах, его дыхание, его присутствие — все это было подавляющим и тошнотворным, поскольку сливалось со страхом и паникой, которые безмолвно бушевали в моем нутре.

— Я хочу верить тебе, Светлячок. Хочу. Боже, больше всего на свете. Я просто… как ты можешь выносить прикосновения другого мужчины, когда я тот, кого ты любишь?

— Я не знаю. — Слеза выскользнула из моего глаза и покатилась по щеке. — Я просто… мне нужно было отвлечься. Мне нужно было не думать о боли от того, что я не могу быть с тобой. Мне жаль. — Я заплакала. Плакала настоящими гребаными слезами, ненавидя каждое слово, которое вылетало из моего рта — ложь, которую я говорила, чтобы успокоить его. Чтобы не дать ему причинить мне боль. — Мне так жаль, Окли. Я никогда не пыталась причинить тебе боль. Клянусь Богом.

Я втянула воздух сквозь зубы, когда он протянул руку, обхватил ладонью мой затылок и запустил пальцы в мои волосы.

— Ты это серьезно? Ты действительно это имеешь в виду?

Я судорожно кивнула.

— Да. Я имею в виду каждое слово.

— И ты не сердишься на меня за то, что я поделился твоей фотографией?

Я втянула нижнюю губу в рот, качая головой.

— Нет. Как я могу? Я причинила тебе боль. Я дала тебе все причины, чтобы ты захотел причинить мне боль в ответ.

Моя кожа головы горела, когда он крепче вцепился в мои волосы, притянул меня ближе и прижался своими губами к моим. Это было мерзко и отвратительно. Я не могла дышать, чувствуя вкус зла и лжи, которые прилипли к его слюне, когда он засунул свой язык в мой рот. Я прижалась к нему и застонала, маскируя свою потребность в рвоте под признак поглощенности его поцелуем.

Желчь хлынула мне в рот, я отпрянула и заставила себя проглотить ее.

— Ты в порядке? — Он взял меня за подбородок и повернул мое лицо из стороны в сторону, внимательно изучая мое выражение. — Ты выглядишь бледной.

— Нет. Я в порядке. Я просто… хочу обнять тебя. Пожалуйста, развяжи меня, чтобы я могла обнять тебя, пока ты снова будешь меня целовать.

Его радужки потемнели, когда он демонстративно слизал наш поцелуй со своих губ.

— У меня есть идея получше.

О, боже мой.

Температура в комнате резко упала, когда его мерзкий взгляд скользнул вниз по моей шее, остановившись на груди, когда его пальцы играли с рукавом моего платья.

— Ты кое-что от меня скрывала.

— Что?

— Я видел тебя, помнишь? Он связал тебе руки и наклонил, когда трахал тебя.

Мой желудок перевернулся.

— И с того места, где я стоял, казалось, что тебе это нравится. — Злые, змееподобные пальцы скользнули внутрь моего платья и погладили выпуклость моей груди. — Знаешь, если бы ты просто сказала мне, что тебе нравится это дерьмо, я бы с радостью принял участие. — Он высунул язык изо рта. — Я бы с удовольствием воплотил все твои извращенные фантазии в реальность.

По моему телу разлился лед, кожа была такой холодной, но я горела изнутри. Я не была уверена, что смогу продолжать эту шараду — особенно теперь, когда я увидела мерзкую похоть в его темных глазах. Это было слишком, и у меня просто не