всерьез, был недостаточно внимателен, — он опять замолчал, обдумывая свои слова. Я же сидел и боялся осознать, что мог его потерять. По настоящему потерять. Навсегда.

— Папка, — я в одно движение оказался рядом с ним и обхватил его руками. Глаза щипало.

— Ну-ну, будет тебе, — он обнял меня и посадил на колени. «Как в детстве» — мелькнула мысль, и я застеснялся собственного порыва. Попробовал встать, но отец удержал меня.

— Сиди и слушай дальше. Так вот, Василич делает из тебя солдата, такого, какой он сам. «Ходи-стреляй, а думают за тебя командиры». Я же хочу, чтобы ты понимал, что, для чего и зачем ты делаешь. И вот эта критика нужна была именно для этого. Чтобы ты начал думать. Начал смотреть вперед, на конечные результаты своих действий. Что бы ты мог предупредить собственные ошибки, не сделать их.

— Но как тебе мой текст в этом поможет? — не понял я.

— Так ты ведь уже задумался над тем, как оно работает. Не просто нарисовал картинку словами, а начал думать глубже. Показать?

— Да.

— Смотри, в твоем рассказе упоминалась калильная лампа. А это технология из другого времени. Как ты ее впишешь? — задал он вопрос, — Рассуждай вслух.

— Так, если брать период с рыцарями, то производство кустарное и мелкосерийное. Без какой-либо стандартизации. В науке идет период сбора информации о окружающем мире. А лампа с пневматической подачей топлива, испарителем и калильной сеткой — это продукт другой технологической ступени, когда наука уже имеет достаточно большой набор известных законов и статистики. И совместить их можно если эти законы кому-либо известны. Монастыри и гномы, — проговорил я цепочку размышлений.

— Да, система внешнего контроля. Искин, даже самый современный нуждается во внешних эффекторах, промежуточной системе. Ими как раз могут быть монастыри. Тут тебе и корректировка политического курса и хранилище технологий, — пояснил он, — А к какому результату приведет появление монастырей в твоем рассказе?

— Прямые — дозирование информации, гонения на инакомыслящих, замедление общего прогресса науки, — поразмыслив предположил я, — Правильно?

— Ну не знаю, это же твой рассказ, — с подчеркнуто серьезным лицом сказал он, но рассмеялся, — Скорее всего. Но если во главе культа стоит бессмертный искин это будет означать неизменность политики. Следовательно постоянное развитие техники и отсутствие массовых войн, репрессий и инквизиции. И раз эта экспедиция была отправлена именно в таком составе, значит этого достаточно.

— Но сказка не перестает быть страшной, — сказал я.

— Не без этого, — согласился он, — Но в целом градус жути понизился. Например можно удержать уровень медицины на безопасном уровне. Одна гигиена и родовспоможение даст тебе прирост населения в половину, за счет низкой детской смертности. А к чему это ведет?

— Ну, — я задумался, — больший прирост населения создаст демографическое давление. Перестанет хватать освоенных территорий для ведения хозяйства, и, как результат, войны за территории и ресурсы.

— Не забывай о внешнем контроле, — подсказал отец.

— Тогда большая скорость экспансии, — решил я, — правильно?

— А я откуда знаю? Это же твой рассказ, — отозвался отец с усмешкой.

— Вот ты… — я встал и прошелся по комнате, — То есть ты предлагаешь делать как делается и только будешь заставлять меня думать над каждым своим и чужим действием?

— Да, — согласился он, — Вот только от таких дум волосы седеть начинают.

— Опять издеваешься? — спросил я.

— Немного. Иногда люди совершают очень странные поступки. И хорошо если просто странные, — он замолчал и лицо его стало грустным, — Знаешь когда мне пришлось повзрослеть?

— Нет, — я заинтересовался и сел рядом с ним.

— Мне было побольше твоего возраста. «Инцидент «Лужок» — как зло шутили некоторые идиоты, не пожелавшие узнать, что там было на самом деле.

Глава 23

В молодости я как и любой мальчишка грезил космосом, далекими походами, неизведанными планетами. Поэтому поступление на энергетика корабельных установок было, в общем-то закономерным результатом. Практика в патруле, исследование астероидного поля. Мда. Я был молод и глуп, — он замолчал и после паузы продолжил, — На очередной петле патрулирования наш кораблик поймал сигнал от чужака. «Крейсер «Зеленые холмы Земли» передает сигнал о помощи». Поначалу его даже во внимание никто не принял всерьез. Посчитали очередной проверкой, нас, стажеров, все время гоняли по каким-то тревогам. Боцман вообще был тот еще выдумщик. Мы все были уверены что это очередная проверка. Вот и действовали без напряжения. «А что такого», «Очередная тренировка», ну и прочая чушь. Мы ошибались.

Никто не знает из каких глубин вынесло тот астероид, с разбившимся об него крейсером, да и я не захотел узнавать. Наша беда была в том, что на том обломке оставались рабочие орудия и не до конца сдохшая автоматика. Астероид медленно вращался, поэтому к нему отправился малый шаттл с частью экипажа и стажерами, что еще больше успокоило и убедило нас что все идет как и должно быть на спланированной тренировке.

Вот чего мы не знали, что не получившие ответ от системы «свой-чужой» торпедные аппараты встали на боевой взвод и когда линия прицеливания совместилась с нашим базовым кораблем система даст залп.

Патрульного практически перебило пополам. Жилые отсеки, ангары, хранилища. Там все исчезло в огне. От разгерметизации погибли те, кто был в коридорах. Остались в живых только те, кто был или в каютах, или в скафандрах. Да и первых это не надолго спасло. Запертые в коробках они замолкали один за другим. Пока мы пробивались через искореженный металл время уходило. Встроенные СЖО кают срабатывали свой ресурс. Спасти удалось лишь нескольких человек, которые были ближе к проломам. Мы не успевали.

— А потом, — я прижался к нему и он меня обнял.

— Потом. Потом было очень много работы. И расписание. Жестко распланировано все. Сон — 15 минут каждые два часа. Еда — раз в сутки. Смена патронов сжо скафандров. Замена капсул регенераторов воздуха для запертых в рубке пилотов и навигатора. Постоянная наварка дополнительного экрана от реактора и двигателей. Срезаешь переборку в одном месте, привариваешь на другое. Потому что выведенный далеко за пределы нормальной работы реактор фонит излучением, как хорошая печка. Потому что Харитоныч, старший инженер энергоустановок перевел его в такое состояние вручную. Когда стало ясно что есть уцелевшие и энергии не хватит с одного оставшегося реактора из трех положенных по конструкции он вручную переварил питатели и токосъемники чтобы хватило. Он так и остался там, в заваренном изнутри отсеке. Со сломанными ногами, обожравшийся анальгетиков он успел переделать реактор и объяснить мне режимы работы и управления этой конструкцией, до того как сгорел в излучении. Техник систем жизнеобеспечения,